Одиночка
Шрифт:
Адиль заметно возмужал, хотя и остался слегка худощавым. Татуировок стало больше — теперь они сплошь покрывают его предплечья и даже пальцы. Еще одна появилась на шее. И черный, судя по одежде, по-прежнему его любимый цвет.
Всё. Два слова от меня, одно — от него. Адиль больше на меня не смотрит, и я на него тоже. Слежу за Димой, который занят рукопожатиями, и невольно отвожу глаза, когда очередь доходит до Адиля.
Закончив с приветствиями, Дима подходит ко мне и, обняв за плечи, тянется, чтобы поцеловать. Кажется, он метил
— Ну ты как? Решила, будешь пить или нет?
Я улыбаюсь даже ласковее, чем нужно, чтобы продемонстрировать свою поддержку.
— Нет, не буду. Пей, если хочешь.
— Спасибо, зай. — Дима снова целует меня и похлопывает по ягодице.
Он переигрывает, но вида я не подаю и, коснувшись его плеча, киваю на ту половину стола, где сидит Аня.
— Пойду поболтаю. Веселись.
Поймав взгляд Артура, указываю на место рядом с ним с безмолвной просьбой «Пропустишь?». Он, конечно, пропускает, и уже через пару секунд жаркий шепот Ани врезается мне в ухо:
— Знала, что он здесь будет? Я в шоке. — И громче, для всех: — Я вино пью. Будешь?
Я соглашаюсь машинально, напрочь забыв о своем обещании сесть за руль. Кажется, что он на меня смотрит, и это путает мысли. Всё из-за дурацкой бейсболки, прячущей его глаза. у Адиля нет причин на меня смотреть, так же как у меня на него, но его чертова, совершенно неуместная за столом кепка заставляет додумывать.
— Держи. — Аня придвигает ко мне бокал, по-джентльменски наполненный Артуром, и следом тянет свой, чтобы чокнуться. — Дзинь! За классные выходные!
Я подношу вино ко рту, но еще до того как успеваю сделать глоток, звучит предупреждающий голос Димы:
— Зай! Ты же за руль хотела садиться.
Замерев, опускаю бокал на стол, досадуя, что волнение настолько способно лишить меня способности соображать. В этот момент над столом вдруг отчетливо разносится смешок. До неприличия небрежный, не вызывающий сомнений в том, к чему именно он[N3] относится.
Все как один, включая меня, смотрят на Адиля.
— Зай, — с кривой усмешкой повторяет он, пока, ни на кого не глядя, тушит окурок в блюдце.
Очевидно, пепельницы в доме Роберта не нашлось, потому что в нашей компании давно никто не курит.
Спустя час застолья компания за столом редеет, рассеиваясь по территории дома. Андрей с Димой занимаютместо возле гриля, где жарятся успевшие надоесть за лето шашлыки, Сеня возится с парусиновым зонтом по просьбе Ядвиги, изъявившей желание позагорать, мы же с Аней заняли качели, чтобы иметь возможно спокойно разговаривать под их ненавязчивый скрип.
— А я думала, вы с Димасом в прошлые выходные к нам приедете, — замечает она, поднося к губам красный курительный гаджет. — Весело было. Сначала во дворе дискотеку устроили, потом Роб квадрик выгнал, и мы по берегу полночи катались.
— Мне в субботу на смену нужно
— На работе как? Нормально?
Кивнув, я отталкиваюсь ногой от брусчатки, чтобы усилить амплитуду раскачивания.
— Да, всё хорошо вроде.
— Ночами дежурить, наверное, тяжело, да? — с сочувствием продолжает Аня. — Все-таки медиков нужно на руках носить. Такой труд адский. Сначала учишься полжизни, потом столько же не спишь.
— Со временем привыкаешь, — усмехаюсь я. — Хотя поначалу день с ночью путается.
Ловлю на себе взгляд Димы и поднимаю вверх уголки губ, транслируя «у меня всё хорошо», на что он удовлетворенно кивает, перед тем как снова отвернуться к Андрею.
— Как у вас с Димасом? Обживаетесь?
— Я в последние два месяца у него и так почти каждую ночь оставалась, так что после переезда по-крупному ничего не изменилось. Все вещи тащить не стала, чтобы сильно его не теснить.
Выпустив в воздух сладко пахнущий пар, Аня иронично хмыкает:
— А если он замуж тебе предложит выйти? Тоже не захочешь его теснить?
— Я к тому, что у меня квартира есть, где можно все это хранить. По необходимости буду довозить какие-то вещи. — Я шутливо толкаю ее локтем. — И не пытайся меня подловить.
— Бесит он тебя? — Аня заметно понижает голос, будто мне требуется подсказка, чтобы понять, на кого она переключилась. — Я чуть под стол не сползла, когда Адиль Димаса передразнил. Такой он…
Она смолкает, предлагая мне самой додумать нужное слово. Вариантов много, и все они идентичны по смыслу: урод, мудак, сволочь.
— Адиль же всегда таким был, — говорю я, уставившись на носки своих кроссовок в попытке отвлечься от желания посмотреть в его сторону. — Чего удивляться?
— У тебя просто ангельское терпение.
Издав неопределенный смешок, я проигрываю сама себе и нахожу Адиля взглядом. Он стоит с Робертом на входе в беседку. Занят разговором, в руке зажат бокал с темно-коричневым напитком — непонятно, кола это илиже алкоголь.
Кажется, Роберт отпускает какую-то шутку, потому что Адиль, опустив голову, смеется. «Да-да-да, блядь, — слышу я его вибрирующий смехом голос. — Он же думает, что все дебилы кругом и ни хера не понимают».
— Вот и я так, слово в слово, сказал этому мудозвону, — хохочет Роберт.
Робсон обладает удивительным свойством дружить со всеми без исключения. Даже с таким как Адиль. Было время, я ему завидовала. Со мной Адиль никогда не обсуждал других людей и, кажется, никогда так по-свойски не смеялся. Когда мы проводили время вместе, не покидало ощущение, что он находится за невидимым стеклом. Его мир был для меня загадкой, которую я каждую минуту отчаянно пыталась разгадать. Эта закрытость жутко злила тем, что мешала мне сделать Адиля своим без остатка, но она же придавала нашей любви особенную остроту. В девятнадцать многие обожают американские горки и драму.