Одиночная кампания
Шрифт:
Предупредив, что в случае неповиновения будет стрелять, она отошла немного в сторону и наставила на меня своё оружие. Сейчас, при ярком свете дня у меня была отличная возможность получше его рассмотреть. Надо сказать, выглядело оно изящно, и если верить моим ассоциациям, я бы сказал, что это не творение человеческих рук. В противном случае, как мне казалось, оно должно было казаться мне хотя бы отдалённо знакомым. Дополнительной изящности этому оружию придавало то, что на нём не было массивных батарей или каких-либо других атрибутов, предназначенных для хранения боекомплекта.
И вдруг мне подумалось, что нашей целью здесь могла быть какая-нибудь высокая технология, например эта. Что, если мы охотимся за чем-то, что они смогли изобрести? Поскольку такая формулировка была общей, вероятность её правильности была довольно высока, особенно на фоне полнейшего отсутствия информации.
Тем временем паренёк неуверенным движением надел мне на голову что-то вроде венца, после чего сразу вернулся к своему компьютеру. Мне показалось, что он боится меня даже несмотря на то, что я связан по рукам и ногам.
Его работа продолжалась примерно минут пятнадцать, после чего он, посмотрев на девушку, выдал заключение:
— Он действительно ничего не знает.
— То есть?
— Его мозг и вправду повреждён. Мы не можем добраться до его знаний, пока он сам их не вспомнит.
— Что? — негодующе спросила она, — как такое может быть?
Опомнившись, она сняла с меня синхронизатор, и смысл их дальнейшего разговора остался для меня непонятным. На её лице было выражено возмущение. Я её понимал. Примерно то же самое испытывал я сам. Я тоже хотел бы много чего знать из того, что было в моей голове, но мне эти знания были недоступны, как и им. Для того, чтобы получить меня, они отдали жизни шестерых человек, а я оказался пустышкой. Если предыдущие, кого они поймали, хоть что-то могли рассказать, то я нет. Самое смешное, что даже пытать меня было бесполезно.
Ожидавшие положительный результат, теперь они находились в смятении. Это меня немного забавляло, но, к сожалению, пока никак не влияло на моё положение. Мне подумалось, что я бы даже не попал в такую глупую ситуацию, в которой сейчас нахожусь, если бы не потеря памяти.
Они разговаривали долго, я даже устал их слушать. Он долго показывал ей какую-то информацию на экране и пытался что-то объяснять. А я думал, что теперь она начнёт мне верить. Почему-то, мне не хотелось видеть её в числе своих врагов.
Потом был короткий завтрак, в ходе которого мне дали кусочек земного пищевого батончика и несколько глотков воды. Затем начали сворачивать лагерь. В конце всего этого процесса она помогла мне подняться, осмотрела повязки и принялась привязывать руки к телу.
— Куда уж сильнее? — возмутился я, — я и так не убегу, не бойтесь, вы хорошо меня связали. Мне так будет неудобно идти.
— Идти ты сможешь, — спокойно сказала она, — а вот освободиться без посторонней помощи — нет.
Она осторожно развязала мне ноги, держа оружие наготове.
— Вставай, мы идём. Заряди оружие сетью. Стреляй лучше по ногам, — инструктировала она своего коллегу, — я пойду впереди, ты пойдёшь сзади него. Если он вздумает что-то сделать, сразу стреляй.
— Я понял, — как-то неуверенно ответил паренёк.
Эта женщина выглядела гораздо сильнее него, как и все, кого я встречал здесь раньше. Наверное, он был кем-то вроде учёного. Он не был похож на сурового солдата, который бы меня нейтрализовал. Благо, от него многое и не требовалось — выпустить сеть по ногам начинающего убегать не так уж и сложно. Про себя я стал называть этого паренька солдатиком.
Мы двинулись вперёд. Сначала пришлось спускаться вниз по довольно крутому склону, а потом мы вышли в перелесок и двинулись дальше, а тропинка снова начинала забирать вверх, только более плавно. Я разглядывал её спину и только сейчас увидел миниатюрный складной лук, закреплённый ближе к правому плечу. Мне не доводилось видеть, чтобы она его использовала, и оставалось только гадать, для чего именно он предназначен.
Меня огорчало то, что после той потери сознания я окончательно перестал ориентироваться на местности. Я не знал, где я относительного того места, где останавливался перед тем, как попасть в плен. Почему-то мне казалось, что река находится где-то справа, но это было лишь на уровне интуиции, да и не так важно сейчас.
— А далеко мы идём, господа? — обратился я к своим спутникам, — простите, не знаю, как вас по именам. Вы не представились.
Мне никто не отвечал.
— У вас нет никакого другого транспорта? Обязательно идти пешком?
Хотя, учитывая почти дикий характер местности, использовать здесь транспорт было бы затруднительно. Но, скорее всего, причиной отказа от него послужило что-то другое, и мне хотелось верить, что рано или поздно я это узнаю.
Ни на один мой вопрос они не отвечали. И так продолжалось довольно долго, пока, наконец, шедший сзади солдатик не подал голос.
— Нельзя ли сделать привал? — тихо сказал он, и я ощутил в этой фразе некоторую недосказанность, как будто он хотел назвать её по имени или званию, но вовремя сдержался.
— Хорошо.
Она развернулась и направила на меня свою пушку. Излучатель тут же ярко вспыхнул, сигнализируя о готовности выпустить заряд и продырявить меня насквозь.
— Сядь вон туда, — девушка указала в сторону одного из небольших камней.
— Хорошо-хорошо. Я всё и так понимаю, не обязательно постоянно направлять на меня эту штуку, — с наигранным испугом сказал я.
Ничего не ответив, она отобрала у меня синхронизатор и стала о чём-то разговаривать со своим товарищем. Потом она приказала ему следить за мной, и парнишка нацелил на меня свой пистолет с широким стволом, заряженный сетью. Девушка отошла, очевидно для очередного сеанса связи. Я в этот момент прикидывал, где может быть моё снаряжение. Своих контейнеров я не видел. Возможно, их унесли, а возможно, просто оставили там, где меня нашли. Но самое ценное — рация — должна была быть. Вдруг кто-то неожиданно захочет выйти на связь? Это могло бы всё спасти.