Одинокая волчица
Шрифт:
— Наталье в катафалке делать нечего. Она потом год будет от нервного истощения лечиться.
Да, когда говорят о том, что наши с Галкой отношения — это не дружба, а какая-то кармическая связь, можно хихикать сколько угодно, но факт остается фактом. Она абсолютно безошибочно прочитала мои мысли в этот момент и немедленно отреагировала. Облегчение, которое я при этом испытала, просто не поддается описанию.
— Завтра придется снова ехать в Белые Столбы, — сказал Павел Андрею, когда мы ехали в сторону Москвы. — Или этот самый Колян, который алкоголик, действительно убийца и это грустное дело можно будет закрывать, или искать нужно совершенно
— Мне все больше и больше хочется познакомиться с супругом Елены, — задумчиво ответил Андрей. — Странная какая-то личность. Готов спорить на бутылку пива, что никакой срочной командировки у него нет. Просто…
— Просто нет желания участвовать в печальной процедуре, — подхватила я. — Но ведь это, по-моему, не криминал?
— Просто непорядочно, вот и все, — пожал плечами Павел. — К тому же этого загадочного Санечку все равно придется проверять, даже если он чист, как слеза младенца.
— Между прочим, Андрюша, — сказала я, — совсем забыла тебе сказать. Меня на завтра пригласили в клуб любителей детективов. Ну, помнишь, где мы с тобой познакомились?
— Такое не забывается, — хмыкнул Андрей.
— Пойдешь?
— Не уверен. Сама видишь, сколько дел. Могу только попозже подъехать и тебя забрать, чтобы ты вечером одна не болталась по темным улицам. А что там на сей раз за мероприятие?
— Встреча с нашей главной детективщицей, Ксенией Марусиной. Ее книгами вся Москва зачитывается.
— Пойдешь перенимать опыт?
— Не исключено, — осторожно сказала я. — Что может одна женщина, то прекрасно сможет и другая. Я читала её повести — интересно.
— И тебе захотелось тоже попробовать? — с легкой насмешкой поинтересовался Павел.
— Павлуша, — как можно более мягко сказала я, — я уже попробовала, ты забыл. Повесть лежит в редакции, рецензии положительные. Месяца через два подарю тебе книжку.
— Ну да? — изумился Павел. — Как это у людей получается?
— А я тебе объясню, — тут же встрял Андрей. — Наталья садится перед компьютером и делает умное лицо. Потом начинает колотить по клавишам, время от времени вскакивает из-за стола, бегает по комнате и бормочет: «Ну как же сделать так, чтобы этого идиота никто не заметил? Там же пропускная система.» Или еще: «Почему героиня получается такой идиоткой? Это же не так!»
— О чем хоть повесть-то? — спросил Павел.
— А о том, как вы меня с Андрюшей сначала заподозрили в измене Родине, а потом спасли от серийного маньяка-убийцы, — охотно пояснила я.
— Воображаю, что ты там обо мне понаписала, — поморщился Павел.
— Павлуша, — нежно сказала я, — я тебя обожаю, временами просто люблю, поэтому ты у меня там вышел просто голубой персонаж…
— Что-что? — ахнули оба приятеля.
— Да ну вас, — обиделась я, — дураки пошлые. Идеальный, значит, герой получился, рыцарь без страха и упрека. Андрею понравилось. Ну все, закончили обсуждать мой бессмертный труд, подъезжаем. Елене и Галке сейчас потребуется моя помощь, а не чувство юмора.
На самом деле чувство юмора мне лично не повредило бы ни в какой ситуации. Но я мало знала покойную тетю Таню, да и особой сентиментальностью, как уже говорила, не отличаюсь. Однако Елену мне было безумно жалко, Галку — тем более, и следовало собраться и поддержать их обеих. Впрочем, я рассчитывала и на Милочку, которая в плане сочувствия и поддержки могла мне дать сто очков вперед, и которую мы подобрали по дороге на Преображенское кладбище, благо жила она в Сокольниках и нам даже не пришлось делать крюк.
Хоронить тетю Таню пришло огромное количество людей: дурные вести не лежат на месте. Родственники, подруги, бывшие пациентки, соседи по дому и по даче. Эту женщину любили все, у неё никогда не было врагов — и вот такая жуткая смерть. Господи, почему, ну почему хорошие люди долго не живут?
Глава десятая
С кладбища на нескольких машинах отправились на поминки домой к Елене. Я у неё никогда не была и теперь с любопытством оглядывалась по сторонам. Квартиру в типичном «сталинском» доме ещё до войны получил отец Елены. Огромные, чуть ли не во всю стену окна с мраморными подоконниками, высокие потолки с лепниной, и прочее, и прочее. Привыкшая, в общем-то, к строгой геометричности панельных домов (да и новых кирпичных, если уж на то пошло), я поражалась забытой прелести всех этих невесть как образовавшихся закутков, выступов, ниш. По коридору можно было запросто гонять на велосипеде — было бы желание. Словом, классический образчик сталинской архитектуры «для избранных»: спальня с примыкающей к ней ванной, гостиная и смежный с ней кабинет хозяина. Идеально для семьи из двух человек, но для большего числа народа — довольно-таки бестолково.
Квартира лично мне, как ни странно, понравилась куда больше дачи. Обожаю эту старомосковскую эклектику, когда мирно соседствуют самые, казалось бы, несовместимые вещи: чудом сохранившиеся остатки старинной резной мебели — ещё из приданого Татьяны Георгиевны, классические образчики мебели конца тридцатых годов, когда жить стало не только лучше, но и веселее, убогие прямые линии древесностружечной «стенки» — гордости каждой уважающей себя семьи семидесятых-восьмидесятых годов, — и сугубо современные предметы, типа тумбы под видеоаппаратуру. Любой дизайнер легко мог в этой квартире получить обширный инфаркт — от ужаса. Мне же, дилетантке, нравилось.
Тут я заметила, что не одинока в своем изучении апартаментов Елены. Павел также озирался по сторонам с выражением, не вполне мне понятным, и даже время от времени брал в руки ту или иную вещь: шкатулку, статуэтку. У него был вид человека, попавшего в помещение, когда-то ему приснившееся. Я не успела толком удивиться, как к нам подошла Елена:
— Вспоминаешь, Павлик?
— Как странно, здесь за все эти годы почти ничего не изменилось.
— Обои переклеили лет пятнадцать назад. Но — того же цвета. Ты же знаешь мамин консерватизм.
Елена всхлипнула и Павел обнял её за плечи. Сейчас они выглядели, как брат и сестра, объединенные общим горем, причем, судя по всему, испытывали схожие чувства. Да, время лечит, что верно, то верно.
— Какое счастье, что сейчас ты оказался рядом, — шепнула Елена. — Что бы я без тебя делала? Еще и Максима нет…
Я про себя отметила, что о своем драгоценном муже Елена не обронила ни слова.
— Аленушка, а можно мне посмотреть комнату Максима? — робко спросил Павел.
Робость — это было что-то новенькое в его репертуаре. Наш «железный Павел» удивлял меня все больше и больше.