Одинокая женщина не желает знакомиться
Шрифт:
Тем не менее, нужно было чем-то заняться. Надя решила, что подумает об этом завтра. И пошла на кухню, оставив включенным компьютер с десятками бесполезных вкладок в браузере, чтобы приготовить себе роскошный завтрак из дорогих продуктов, собранных вчера в супермаркете. Ну и чтобы опохмелиться отличным вином, потому что голова немножко, совсем чуть-чуть гудела.
Женщина счастлива, пока сыта.
11010000 10111111 11010000 10110101 11010001 10000000 11010000 10110010 11010000 10110000 11010001 10001111 100000 11010000 10111011 11010001 10001110 11010000 10110001 11010000 10111110 11010000 10110010 11010001 10001100
Когда Надя училась в третьем классе, она влюбилась в соседа по парте. Ее соседом был необычный мальчик: рослый, с ровной спиной, с милыми ямочками на щеках. Он отличался удивительной бледностью. На голове – копна белесых волос, ресницы и брови – тоже белые, почти прозрачные. Родители говорили, что такие люди, как он, называются «альбинос» и что таких людей мало.
Наде уже давно сватали разных «женихов», и этот мальчик тоже был в их числе, но она плохо понимала, что
Родители сразу записали его в «женихи» и не называли иначе как женишок. «Как твой женишок?», «Сегодня солнечно, твой женишок весь красный, наверное», «Пошел снег. Интересно, родители твоего женишка не потеряли?» А дети предсказуемо звали его Беляк. «Беляк, Беляк, дай четвертак», «Беляк, Беляк, залезь на чердак», «Беляк, сейчас получишь в пятак» и прочие неизобретательные дразнилки. Беляк учился лучше, чем Надя, и всегда любезно помогал, если Надя чего-то не понимала. Наверное, этим он ее и подкупил. А может быть, эти постоянные шутки про женишка со временем перестали быть шутками и сработали как приворотное заклинание. Надя вдруг захотела ему понравиться. Во дворе она гуляла с мальчишками и участвовала во всех мальчишеских играх – войнушка, разные догонялки, казаки-разбойники, – и одевалась, как мальчишка: джинсы, рубашечки. Мама купила ей несколько платьев, но Надя отказывалась их носить. И вот как-то раз она проснулась утром и попросила маму помочь ей найти платье. «Что это с тобой, дочка?» – спросила мама. «Хочу выглядеть как женщина», – ответила Надя. Мама поколебалась, не зная, как правильно отреагировать: рассердиться или рассмеяться, в итоге неуверенно улыбнулась. Надя размышляла, может быть, попросить маму накрасить ей лицо, как мама красит себе, но решила, что лучше не торопить события и не вызывать у родителей лишние подозрения.
Надя помнила тот день: она летела в школу, как на крыльях. Ей казалось, что все прохожие смотрят на нее, и надеялась, что они восхищаются ей. Она хотела, чтобы все смотрели на нее. Она пришла в школу, села за парту. Ее сосед уже был на месте. Они поздоровались. Ничего необычного, ничего нового он ей не сказал. Он открыл свою тетрадку и уткнулся в записи. Надя испытала разочарование. Она почувствовала себя обманутой. Вскоре прозвенел звонок, учительница встала со своего места и начала рассуждать о круговороте воды в природе. Надя краем глаза глядела на своего соседа и пыталась определить, смотрит ли он на нее. Беляк сидел прямо и безучастно, не сводя глаз с учительницы. Вот бы на нее так смотрел! Надя разозлилась. Для него она впервые в жизни натянула эту тряпку, а ему хоть бы хны. «Пс-с, Беляк», – позвала она его шепотом. Беляк повернул к ней голову. «Что ты мне скажешь?» «А что я должен сказать?» – удивился Беляк. «Как что?! Что я хорошо выгляжу!» – громким шепотом возмутилась Надя. Вот только учительница в этот момент как назло смолкла, и весь класс отчетливо услышал Надин возмущенный возглас. Глаза всех детей обратились к учительнице: как реагировать? Учительница сделал скучное лицо и закатила глаза. Школьники поняли, что им разрешают смеяться. О да, все посмеялись от души! Не смеялись только трое: учительница, которая смотрела на Надю и Беляка с иронической улыбкой, сам Беляк, утративший право на это прозвище, потому что покраснел как рак, и Надя, готовая провалиться под землю от стыда. Она не знала, куда деваться, поэтому заплакала, вскочила с места и выбежала из класса. Она хотела как следует выплакаться в женском туалете, но не тут-то было: учительница последовала за ней. «Что случилось, Надя? Почему ты убежала?» Надя не знала, что ответить, пыталась что-то выдохнуть, но язык не слушался, как в кошмарном сне, когда хочешь закричать, а голоса нет. «Ну, что ты! Тут нечего расстраиваться. Когда тебе нравятся мальчики, это нормально», – сказала учительница успокоительным тоном. «Вот если бы было наоборот, это неправильно. Девочкам должны нравиться девочки, мальчикам мальчики. Тьфу! Наоборот, девочкам мальчики, мальчикам девочки, вот это нормально». Надя не очень понимала, что ей хочет сказать учительница. Она только тихо всхлипывала и терла глаза. «Ну, ну, хватит плакать. Не срывай мне урок, – начала гневаться преподавательница. – Успокойся, умойся и возвращайся в класс». Надя послушно сделала, как ей сказали, и пошла вслед за учительницей.
Но на этом унижения в тот злополучный день не кончились. После уроков мама приходила забирать Надю. Детей символично из рук в руки передавала родителям учительница: она спускалась со второго этажа, где находился учебный класс, на первый, к гардеробу, и пока дети одевались, перекидывалась со взрослыми несколькими словами об успехах их детей. Надя внутренне подобралась, когда учительница первым делом направилась к ее маме. Обычно учительница стояла посреди рекреации надменным неподвижным идолом, глядела на всех свысока, скрестив руки на плоской груди, и родители роились вокруг нее встревоженным ульем, выпытывая словечко-другое. А теперь она сама пришла в движение и зашагала к Надиной маме. Наверное, такое же изумление вызвала статуя командора, нарушившая законы природы ради встречи
«Добрый день», – сказала учительница. «Добрый», – ответила мама встревоженным голосом. «Сегодня имел место очень любопытный инцидент», – протянула учительница. Надя громко сглотнула слюну. Со стороны это прозвучало комично, но никто не думал смеяться. «Во-первых, я хотела сказать, что в кои-то веки ваша дочь одета как настоящая юная леди. Ей очень идет это платье». Глаза мамы округлились, отчего она стала похожа на сову; она вопросительно поглядела на Надю. Надя напрягла шею, сжала зубы и чуть повела головой, демонстрируя, что не понимает, о чем идет речь. «Спасибо, – смущенно ответила мама, – но мы просто хотим, чтобы наш ребенок одевался в то, в чем ему комфортно». «Ей. Почему вы сказали ему?» – прицепилась к слову учительница. «Потому что ребенок – это он». «Но ведь у вас дочь, то есть она», – не унималась учительница. «Хорошо, мы хотим, чтобы она одевалась так, как ей комфортно», – сказала мама. «Но почему ей комфортно в мальчишеской одежде?» – не унималась учительница. Мама смерила собеседницу неприязненным взглядом. «А почему вам комфортно в юбке?» – спросила она. «Потому что я женщина» – гордо ответила учительница, вскинув подбородок. «Вы сказали ‘‘во-первых’’, а что во-вторых?» – перевела тему мама. «Я не говорила ‘‘во-первых’’», – презрительно ответила учительница, морща нос. «Вы похвалили платье моей дочери, за что я вам искренне и от души благодарна. И тогда вы сказали «во-первых». «Ах да!» – сказала учительница. «А что во-вторых?» – повторила мама. «Во-вторых – это самое главное. Ваша дочь начала нравиться мальчикам». Мама посмотрела в сторону: слышит ли кто-то еще этот разговор? Конечно слушали: другие мамочки, чтобы скрыть заинтересованность, принялись расторопно помогать своим детям одеться. «Видите, она надела платье, и все сразу изменилось. Ее сосед по парте глаз с нее не сводил. Не уверена, что он вообще слышал, что я сегодня говорила. Ху-ху!» – кокетливо хохотнула учительница. Надя покосилась в сторону Беляка. Вон же он, сгорбился, завязывает шнурки на ботинках. Надя только сейчас заметила, насколько он не похож на своего отца. В отличие от других детей, которых забирали мамы, за Беляком приходил отец, смуглый крепкий мужчина с большой черной бородой. Может быть, это не его родной отец, – подумала Надя. Дядя, отчим или еще кто. Как бы там ни было, Беляк, как и прежде, не выказывал ей никаких знаков внимания, не смотрел на нее и вообще ее не замечал. «Это, конечно, хорошо, – в замешательстве сказала мама, – это неизбежно. Дети растут. Но почему вы решили сказать мне об этом?» Учительница подмигнула ей: «Пусть одевается как девочка. Ведь это так приятно – нравиться мальчикам». И на этом, кивнув на прощание, отошла в сторону, чтобы другие родители тоже могли с ней поговорить.
Надя думала, что сгорит со стыда. Она была уверена, что мама будет ее ругать. Она готовилась к продолжительной выволочке, но все прошло на удивление легко. Они шли домой по мокрым от непогоды улицам, обходя лужи. Мама попросила ее рассказать, что произошло. Надя честно сказала, как все было. Она смущалась, но решила не обманывать маму: «Я просто хотела, чтобы он сказал, что мне идет это платье». Мама пронзительно на нее посмотрела и ответила: «Дочка, мужчины никогда ничего не замечают, им надо все разжевать. Если бы ты сказала ему, посмотри, какое у меня красивое платье, он сказал бы, что да, платье красивое, и ты бы осталась довольна, а он бы и правда поверил, что платье красивое. На самом деле, мужчин интересует не платье, а что под ним, то есть ты. А ты у меня самая замечательная, он еще разглядит. А насчет учительницы не переживай. Каждый видит в других лишь свое отражение. Наверное, она тоже хочет, чтобы ей интересовались мальчики». И от этих слов у Нади на душе стало очень легко. Все-таки у нее лучшая мама на свете. И пусть она часто не в настроении, пусть ругается на нее, пусть часто к ней лучше вообще не подходить… все равно это ее мама, другой у нее нет. И такие моменты неожиданного тепла – самое лучшее, что может быть в жизни.
Время промелькнуло без особых событий. Беляк все не проявлял интерес, и Надя решила взять все в свои руки. Приближался день всех влюбленных. Учительница предупредила, что она сделает особую коробку для валентинок, куда можно будет положить тайное признание. В прошлом году таких коробок не делали, потому что дети были еще очень маленькими. А к третьему классу все уже разбились на группы по интересам; также наметилось несколько романтических пар. Надя решила сделать Беляку персональный подарок: не просто бросить бумажное сердечко с именем и тайным пожеланием, но недвусмысленно намекнуть на симпатию. А то вдруг подумает, что валентинка не от нее?
Она сделала красивую самодельную открытку, написала в ней: «Ты мне нравишься. Очень» – и украсила новогодней мишурой. Открытку она спрятала в большой неуклюжий самодельный конверт и положила вместе с ней разные подарочки: свою маленькую фотографию, несколько жвачек, пару конфет и популярные в то время сотки или фишки – дети играли этими небольшими кругляшками, складывая в стопку и поочередно хлопая ей о землю; какие сотки перевернутся лицевой стороной, те забирает тот, кто хлопнул, и очередь переходит к следующему. Надя подготовила все это заранее, за неделю до праздника, и очень сильно ждала и вместе с тем боялась подступающей даты. Она много раз представляла, как все пройдет. Как отреагирует Беляк? Что ей скажет? Понравится ли ему подарок? А вдруг он посмеется над ней? Эти мысли терзали ее перед сном, и она лежала в своей комнате и сверлила глазами потолок, стараясь разглядеть в нем будущее. Вдруг они с Беляком станут парой? Тогда они, наверное, будут гулять вместе, держаться за руки… А что дальше? Наверное, они поцелуются. Она видела, как люди целуются, по телевизору. Как целуются мама и папа, она не видела никогда.
Наступило 14 февраля. Дождливый, хмурый день. С неба лило, как будто бог решил устроить потоп. Пока Надя дошла до школы, она сильно промокла, несмотря на то, что провожавшая ее мама держала над ними зонт. Надя несла свой портфельчик не за спиной, а прижимая к груди, потому что боялась, что вода испортит конверт с поздравлением.
Наспех попрощавшись с мамой, Надя побежала в класс. Ей не терпелось поскорее отдать подарок: с одной стороны, очень любопытно было узнать, что из этого получится, с другой – хотелось поскорее разобраться с этим.