Одинокая звезда
Шрифт:
– Что вам нужно? Зачем гонитесь за ребенком? – грозно спросила женщина, по-видимому, бабушка сорванца.
– А зачем он хулиганит? Ударил меня только что на лестнице ни за что, ни про что.
– Может, он нечаянно вас толкнул?
– Нет, не нечаянно! Кулаком со всей силы. Теперь, наверно, синяк будет. Что за город такой? Только в гости приехал, и сразу бьют. Спросите, за что он меня ударил?
– Чтоб не приезжал! – послышался плачущий голос мальчика. – Уезжай лучше, а то еще получишь!
– Что такое? – не поверила своим ушам бабушка. – Гена, что ты несешь? Простите, а вы кто?
– Я друг отца девочки, что живет на третьем этаже. Приехал, чтобы отвезти их в Батуми к родным. Между прочим, я милиционер, – вот заберу тебя за хулиганство.
– Вы Отар! – обрадовалась бабушка. – Они вас так ждали! С приездом! Да вы заходите, заходите. Гена, что за выходки? Ты почему руки распускаешь?
– Вот ты кто, – вдруг понял Отар. – Ты Леночкин названый брат. Защитник ее. Это ты ее от хулигана спас? А сам почему дерешься?
– А зачем вы приехали? – Мальчик, лежа на диване, горько плакал. – Увезете ее на целый месяц. Я не хочу, не хочу-у-у!
– Во-от в чем дело! Но тут уж ничего не поделаешь. Придется тебе поскучать. Леночка и ее мама давно ждут этой поездки. И Леночку там очень ждут ее бабушка и братики, и тети ее.
– Дядечка, миленький! – Мальчик, скатившись с дивана, вцепился Отару в брюки. – Не увозите ее, пожалуйста! Ну пожалуйста! Я не могу целый месяц без нее! Она же мне тоже сестра. Я буду очень, очень скучать!
И чувствуя, что не в силах найти слова, чтобы его поняли эти взрослые, Гена снова залился безутешными слезами.
– Ну и дела! – растерялся Отар. – Да я бы взял тебя, дружок, с собой. Дом там большой, и гостю, да еще такому герою – Леночкиному защитнику – все будут рады. Но отпустят ли тебя мама с бабушкой?
– Гена, как тебе не стыдно! Не слушайте его. – Рассерженная бабушка попыталась поднять внука с пола. – Прекрати сейчас же истерику! Ты уже большой, должен понимать.
– А может, отпустите мальчонку с нами? Ольга Дмитриевна едет, и я за ним присмотрю. И Леночке будет веселее. У вас, я слышал, предстоят большие хлопоты – дочь рожает. Все посвободней будете. А за Гену не беспокойтесь – он будет под надежным присмотром, сам глаз с него не спущу.
– Ой, да он, может, вам мешать будет? Все-таки чужой ребенок, – засомневалась бабушка, в душе уже соглашаясь. В самом деле, появятся в доме близнецы – не до Гены будет. А Лена уедет. Чем он будет целыми днями заниматься? Он же со своим настырным характером сам изведется и всех вокруг изведет.
Мальчик, с замиранием сердца слушавший их диалог, вдруг почувствовал, что бабушка вот-вот согласится.
– Бабулечка, родненькая, клянусь, я буду слушаться! Я все буду кушать! Я от старших ни на шаг! Ну, миленькая, дорогая, отпусти меня с Леночкой на море! Я так мечтаю его увидеть!
– Что, мальчик ни разу на море не был? Надо, надо отпустить. Такой случай упустить никак нельзя, – как можно убедительнее заговорил Отар.
– Я же без согласия его матери не могу дать разрешения. Вы когда собираетесь ехать?
– Дня через три, не раньше. У меня здесь еще дела есть. Да и ремонт кое-какой хочу у них сделать. Лоджию застеклить, чтобы зимой не наметало. Сантехнику поменять – уж больно она у них старая да некрасивая.
– Это вы правильно говорите. Хорошо. Вечером буду у дочки в больнице – спрошу ее. Если отпустит – ладно, пусть едет. Вы только скажите, сколько денег нужно ему в дорогу.
– Да какие деньги? О чем вы? Провезем мы его бесплатно. А на еду? Да что, мы пацаненка не прокормим? Вам такие расходы предстоят. Ничего не надо, не беспокойтесь.
– Что ж, герой, – обратился он к мальчику, еще не поверившему до конца в свое счастье, – готовься. Если мама согласится, возьмем тебя с собой. Слушаться будешь?
– Клянусь! – горячо заверил Гена. – Дядечка, простите меня! За то, что я на лестнице… Просто… мне было очень плохо, очень! Я больше никогда так делать не буду!
– Понимаю. Ладно, забудем. – Отар погладил мальчика по голове. – Ну что, мир? Давай пять!
Светлана, измученная жарой и страхом перед предстоящими непростыми родами, легко отпустила сына.
Известие, что с ними едет Гена, привело Леночку в восторг. Она уже предвкушала, как покажет ему море, тоннели, как познакомит с братиками. И как они вместе будут купаться, и загорать, и лазить по горам. И все их заветные местечки, где много-много черной ежевики и красного кизила. Вот будет весело!
Как она умеет радоваться чужому счастью, думала Ольга. Совсем, как Серго. Тот тоже любил радовать людей, даже незнакомых. «Радость человеку нужна, как кислород, – говорил он, – без нее он чахнет. Если можешь, сделай человеку хорошо. Хотя бы скажи ласковое слово. Или просто улыбнись. Это ведь нетрудно. Все добром тебе обернется».
Вечером, уложив дочку спать, Ольга долго сидела с Отаром на кухне. Пили чай, разговаривали.
– Как она похожа на отца, – заметил Отар. – Просто за сердце хватает. Чем старше становится, тем сильнее похожа. Как же сильно ты его любила, что такую дочку родила.
– Это точно, – подтвердила Ольга. – И что удивительно: ведь она никогда Серго не видела, а все манеры его. И глаза прищуривает, как он, и голову поворачивает, и улыбается, как бы про себя. И губки поджимает – ну точно Серго. А ты посмотри, как она стоит, когда чего-то выжидает. Руки скрестит на груди и голову наклонит к плечу – вылитый Серго. И характер его: по мелочам уступчивая, но если дело идет на принцип, тут она несгибаема.
Ольга вспомнила, как стоял он тогда на берегу и ждал, когда она подойдет к нему. Совершенно в такой же позе стоит теперь его дочь, поджидая, когда ее приятель соизволит исполнить ее очередное желание.