Одинокая звезда
Шрифт:
– Капитан, с нами ничего не случится? – осторожно спросила Ольга загорелого мужчину в рубке. Из-за шума ливня, упавшего сплошной стеной, она с трудом расслышала ответ.
– Все будет в порядке, не бойтесь! Гроза уже кончается. Видите, ливень прекратился и ветерок поднялся. Сейчас волнение утихнет, и мы поплывем назад. Глядите, вон солнышко показалось. Зато каким послегрозовым воздухом подышите – сплошной озон!
И действительно, ливень разом кончился, между тучами появился просвет, из которого выглянул сначала один луч, затем второй – и вот уже весь солнечный лик, раздвинув тучи, обрадованно глянул на
Веселые и голодные, они вернулись домой. И как раз вовремя. Отар, хозяйничая на кухне, разогревал солянку, сваренную Ольгой накануне. Аппетитно пахло жареной картошкой, в кастрюльке булькали сосиски.
Во время обеда к ним заглянула Людмила Ивановна, обеспокоенная долгим отсутствием Гены. Зайдя на кухню, она увидела своего внука, с аппетитом уплетавшего вкусную солянку.
– Еще будут сосиски с картошкой и арбуз, – сообщил он, – поэтому скоро меня не жди.
– А может, ты насовсем здесь поселишься? – пошутила Людмила Ивановна, – перенесем в Леночкину комнату твою кровать – и оставайся. Зачем нам такой жилец, что дома не бывает?
– А что? – обрадовалась Лена. – Вот было бы здорово, да, Гена? Я так не люблю, когда мама выключает свет и уходит. А с Геной было бы веселее, не так скучно засыпать. Мы бы друг другу сказки рассказывали и истории всякие. Переселяйся ко мне, – под дружный смех взрослых предложила она.
– Людмила Ивановна, садитесь с нами обедать, – пригласила Ольга соседку.
– Нет-нет, спасибо, я только что поела, – отказалась та. – Гена, закончишь кушать, поднимись домой. Пойдешь со мной в больницу – мама хотела тебя видеть.
– Как она?
– Да все в одной поре. Дней через десять будут решать. Хотя и так ясно, что придется резать. Господи, хоть бы обошлось. Сердечко у нее слабое.
Притихшие ребятишки испуганно слушали ее.
Бедная тетя Света, думала Лена, Ей разрежут животик, чтобы вынуть близнецов. Это, наверно, очень больно. А вдруг она умрет? И тогда у Гены не будет ни мамы, ни папы. Как он будет жить?
Она представила, что вдруг у нее не стало мамы, и чуть не заплакала.
– Не будем думать о плохом! – решительно сказала Ольга. – Врачи там прекрасные, и меня заверили, что все будет хорошо. Состояние у нее удовлетворительное, просто хотят дать малышам еще дней десять подрасти. А если бы было плохо, то ждать не стали бы, сразу прооперировали. Все обойдется, вот увидите. Передавайте ей привет и скажите, что мы послезавтра уезжаем. Пусть за мальчика не волнуется – мы о нем позаботимся.
Людмила Ивановна ушла. Гена быстро доел арбуз и побежал следом. Обед закончили в грустном молчании.
– Вы идите отдыхайте, – предложила Ольга Отару и Юльке, – а мы с Леной посуду помоем и приберем. Все равно здесь всем не поместиться, тесновато. Идите-идите.
Когда они ушли, Ольга спросила дочку:
– Что загрустила, моя хорошая? Тетю Свету жалко?
– И тетю Свету, и Гену. Утром было так весело, а сейчас так грустно! Мамочка, почему нельзя, чтобы все время было весело?
– Так жизнь устроена, дочка. Невозможно прожить без печали, без боли, без горя. И почти всегда большая радость соседствует
– Неужели нельзя, чтобы совсем ничего плохого не было? Чтобы в жизни было только хорошее?
– Хотелось бы, но так не бывает. Но в нашей власти быть предусмотрительными: делать так, чтобы плохого было поменьше, а хорошего побольше. И не нужно сидеть и ждать – когда же со мной беда случится? Надо жить, радоваться самой, радовать других. Но и быть готовой к тому, что если случится беда, пережить ее с наименьшими потерями.
– А когда я у тебя рождалась, ты тоже могла умереть?
– Нет, это у тети Светы здоровье плохое. Ты же слышала – у нее больное сердце. А я была совсем здорова и ждала тебя с таким нетерпением, так радовалась твоему появлению на свет, что все прошло замечательно.
– И тебе совсем не было больно?
– Совсем. Трудно пришлось – это правда, а чтобы больно – нет, не припомню. Зато, когда я взяла тебя в первый раз на руки, испытала такое счастье, что не передать никакими словами.
– А девочки в садике говорили, что женщины в роддоме все орут. Значит, это неправда?
– Конечно, неправда! И вообще, тебе не стоит об этом беспокоиться. Когда ты вырастешь, ученые придумают что-нибудь такое, чтобы все детки рождались без боли. Вот увидишь.
Во время их увлекательной беседы зазвонил телефон. Звонил ректор.
– Ольга Дмитриевна, как отдыхается? – спросил он. – Когда уезжаете?
– Спасибо, Леонид Александрович, хорошо. Уезжаем послезавтра. Я нужна?
– Нет-нет, отдыхайте спокойно. Все в порядке. Я звоню по поводу нашего последнего разговора, помните? С объединением кафедр физики и математики не получится. Но я предлагаю такой вариант. Вы как член Ученого совета будете курировать кафедру физики. Вам дается право присутствовать на всех заседаниях, проверять индивидуальные планы, распределение учебной нагрузки, а главное – влиять на учебный процесс. Заведующий кафедрой там – человек слабый, даже трусоватый, всего боится. Но для вас так даже лучше – он не будет вам препятствовать.
В целом ему нравится порядок, который вы навели на своей кафедре. Я с ним разговаривал – он согласен разделить с вами ответственность. Как вам мое предложение?
– Конечно, это не совсем то, что мне хотелось. Но раз другого выхода нет – придется согласиться. Буду думать над вашим предложением. В смысле – с чего начать.
– Вот-вот, думайте. Н у, еще раз – всего наилучшего! До встречи!
– До встречи, Леонид Александрович!
– Что, на работу вызывают? – встревожилась Леночка.
– Нет, дочка, все в порядке. Просто я еще один груз взвалила на себя. Но, как говорится, взялся за гуж… Пойдем к тебе, поболтаем. Что-то поваляться на твоем ковре захотелось. Устала, наверно.
На следующий день мастера закончили работу на лоджии. Остаток дня был посвящен сборам в дорогу. Вещей на всю компанию набралось немного – все поместилось в три небольших чемодана, а еду сложили в удобную корзинку Отара. Людмила Ивановна принесла список вещей Гены, чтобы он ничего не забыл и не потерял на море.