Одинокие души

Дьюал Эшли

– Что ж, моя очередь. – Максим не ждёт, пока я приду в себя, спрашивает: – Почему тебя так интересует «стая»? В чём подвох?

– Подвоха нет. Я наткнулась на вас случайно, потому что хотела спасти сестру. – Я серьёзно смотрю на парня. – На самом деле, ваше сборище представлялось мне рассадником отморозков, которым плевать на свою жизнь и общепринятые правила. Вы делаете что хотите, когда хотите и где хотите. Я считаю это аморальным образом жизни. Точнее, я так считала. Но сейчас, – мне приходится придвинуться к Максиму, потому что произносимые слова являются страшной тайной: – Но сейчас я понимаю, что ошибалась. Моё мнение насчет того, что в ваших телах вместо крови течёт адреналин, –

не изменилось, но я вижу что-то ещё, нечто такое, что жутко привлекает. И пока я не пойму, о чём речь, мне никуда от вас не деться.

Макс улыбается:

– Интересный ответ.

– Я хочу говорить честно, чтобы потом не было недопонимания. Скажи мне, «стаю» основали ты и твой брат. Так почему бразды правления в его руках? Почему вы не командуете вместе? Возможно, тогда удалось бы избежать многих смертей и трагедий.

– Мне это не нужно.

– А Шраму нужно?

– Пойми, хоть мы и родные братья, у нас разные жизненные принципы. Я – участник, он – организатор. – Парень выдыхает. – Руководить должен один человек, и я рад, что не мне представилась эта возможность.

– Считаешь, из тебя вышел бы плохой предводитель?

– Я не знаю и даже не хочу об этом думать. Тебе кажется, что Стас – корень зла, что он – причина всех наших бед и несчастий. Но ты глубоко ошибаешься. Мой брат готов пожертвовать всем, что у него есть. Он не даст свою «стаю» в обиду, я знаю это. Если бы у меня был выбор, я доверил бы свою жизнь именно ему, потому что… – Парень громко выдыхает: – Потому что это его призвание! Он так долго не мог найти себя, а сейчас, наконец, нашел. Стас – отличный предводитель и верный друг. Я уверен в нём, как в самом себе.

Я вспоминаю, как на перроне Шрам сдвигал подростков ближе к центру вокзала, как он предупреждал не терять голову во время испытания. Но это кажется такой мелочью по сравнению с тем, когда я просила его помочь освободить Карину из куба, а он стоял и бездействовал. Спорные чувства – и я не могу понять, в состоянии ли я доверить свою жизнь этому человеку так же спокойно, как Максим. Наверное, пока нет.

– Почему ты стояла на рельсах так долго? – неожиданно спрашивает парень, и я недоуменно пожимаю плечами.

В его глазах отражается грусть и какая-то безнадёга. Мне не понять этого взгляда. Только не сейчас. Может, чуть позже, но не сегодня.

Я не ожидала такого вопроса, поэтому я долго думаю, прежде чем ответить.

– Возможно, – колеблюсь, прикусив нижнюю губу. – Возможно, мне понравилось ощущать себя свободной.

– Но ты могла погибнуть.

– Я бы успела отпрыгнуть в сторону.

– Вряд ли, – Макс с горечью улыбается. – Ты должна чувствовать разницу между храбростью и безумством, чужачка. Глупость не поощряется. Большинство страдают именно потому, что приписывают себе слишком много.

– И это мне говорит человек, который прыгает с тридцатиметровой высоты в пропасть, вооружившись толстым канатом.

– Я серьёзно.

– Я тоже, – с вызовом восклицаю я. – Откуда твоя уверенность в себе? Если тебя прозвали бесстрашным, значит, ты совершил массу безумных поступков, не колеблясь и не дрожа. Чем я хуже?

– Ты ничего обо мне не знаешь. Нельзя перестать бояться. Каждый раз я понимаю, что могу не вернуться домой и сильно рискую, но на то у меня есть свои причины. Моя уверенность граничит с безысходностью и апатией. Я потерял вкус к жизни и теперь пытаюсь восстановить его, прыгая с обрыва, кидаясь под поезд и разгоняясь до двухсот километров в час. Адреналин спасает меня от смерти при жизни. Но зачем это тебе? Почему ты подвергаешь себя такой опасности? – Он недоуменно качается головой. – Кричишь на свою

сестру, но делаешь то же самое.

– Тебе не понять.

– Это ты не понимаешь, Лия, – я поднимаю глаза на парня и чувствую как мне передаётся его волнение. – Не знаю, чего ты хочешь добиться, но это не стоит твоей жизни.

– Следующий вопрос, – раздражённо отрезаю я. – Итак…

– Мы ещё не закончили.

– Закончили. Я и так сказала тебе слишком много, теперь твоя очередь отвечать. – Парень громко выдыхает, а я задаю главный вопрос, который волнует меня больше всего: – Разумнее было бы спросить: страдаешь ли ты раздвоением личности? Но я не стану оскорблять тебя и поставлю вопрос по-другому: зачем сначала избивать меня, а потом спасать жизнь? Причём неоднократно.

– Чужачка, – протягивает Максим. – Это глупо.

– Ответь.

– Сама подумай.

– Макс, ты нарушаешь правила. Я задала вопрос – отвечай на него.

– Неужели это не очевидно? – Я качаю головой, и парень громко выдыхает: – Я помогаю тебе, потому что нахожусь в нужное время и в нужном месте.

– Что за чушь? – возмущаюсь я. – Хочешь сказать, ты побил меня, потому что находился в нужное время и в нужном месте? Это, как минимум, странно.

– Правила стаи просты – чужаков мы не терпим, а ты – чужая. У тебя не было вариантов, ты пострадала бы в любом случае. Правда, есть одно «но»: пострадать от гематомы на плече или от сломанных рёбер? – Глаза Максима становятся яркими, и я невольно засматриваюсь, осознавая, что даже в этом отвратительном поступке просвечивается нотка героизма. – Поединок с Костей, в лучшем случае, закончился бы переломом. Я сделал так, что ты смогла ходить на следующий день. Чувствуешь разницу?

– Но зачем ты помогаешь мне?

– Это уже следующий вопрос.

– Нет. Ты не сказал главного. Почему ты спасаешь меня? Какая в этом для тебя выгода?

– Лия, – Макс пожимает плечами. – Я не могу по-другому.

– Но почему?

– Потому что не могу!

Парень поправляет чёрные волосы и проводит рукой по кожаному рулю. Выдохнув, он поднимает голову, и вдруг наши взгляды встречаются. Готова поклясться, что он, как и я, чувствует электричество в воздухе. Возникает странное желание приблизиться к нему, согреться, и это желание не пугает меня, а придает сил и уверенности. Я уже второй раз замечаю тягу к Максиму и не могу отрицать, что она существует. Сердце делает сальто, когда парень поднимает руку и протягивает её в мою сторону. Кажется, он хочет дотронуться до меня, и я затаиваю дыхание. Не могу шевельнуться. Мой взгляд прикован к его тёмно-синим глазам, а они смотрят на мои губы, шею, лицо. Это сводит с ума и одновременно обезоруживает. Я забываю, как дышать. Его пальцам остаётся несколько сантиметров до моей щеки, но я уже чувствую жар в том месте, где они коснутся лица, и покалывание на коже. Возникает мысль придвинуться чуть ближе, ведь тогда я, наконец, почувствую его прикосновение, но я быстро отбрасываю эту мысль. Мне не по силам даже моргнуть. И когда стук сердца становится таким громким, что его смог бы услышать и сам парень, Макс опускает руку. Я разочарованно выдыхаю и отвожу взгляд в сторону.

– Прости, – шепчет он и растерянно отодвигается. Запустив пальцы в густые волосы, Максим откидывает назад голову и вновь произносит: – Прости меня.

– Ничего.

– Нет, правда. Я не хотел.

Вновь поднимаю глаза на парня и чувствую пустоту внутри: он не хотел. Пытаюсь улыбнуться – не получается. Почему-то день резко переходит в вечер. Становится темно, мрачно и тихо.

– Мне пора в больницу, – сообщаю я и заворачиваю пакет с едой. – Отвези меня, пожалуйста.

– Да, конечно.