Одинокий медведь желает, или партия для баса
Шрифт:
— Побеспокоил?! — в свете вчерашних фейерверков прозвучало особенно прекрасно.
Как будто этой ночью хоть кто-то в Головинке смог уснуть!
Под дружное-то пенье через пляжные усилки!
Да черт с ним, с пеньем. А «горько» тридцать четыре раза?! Кто и с кем целовался там, а?
— Ты там может, женился уже, — я в третий раз пнула качелю. Особенно злобно. — А я и не в курсе.
— Ты что? С ума
— Песню-то про свадьбу ты пел. Я слышала!
— Это Леве, мерзавцу, проспорил, — быстренько отмазался Серый, не забыв сделать большие невинные глаза.
— А «горько»?
— Это не я! Я тут вообще ни при чем!
Серега даже вскочил на ноги. Покачнулся — но устоял. Дубовые Медведи — они такие. Крепкие. С-курса-не-сбиваемые.
— Точно?
— Точно! Кари-ина… — Он еще и лапы ко мне протянул.
Но я увернулась. Попутно выдохнув все остатки злости. И рассмеялась. Смешной он, мой шоу-медведь, хоть и дубовый.
— А давай сбежим. Прям ща, — предложила ему.
Слегка опухшие после вчерашнего синие глаза радостно блеснули. А лапы снова потянулись ко мне.
— На водопады… — поддержал он предложение, а заодно и меня. При этом очень деликатно дыша в сторону. Если б еще это помогало! — Может, там пионеров не будет. И мы… Очень важным делом там займемся, которое недоделанное.
Важное дело я мысленно одобрила. И так же мысленно пометила себе взять зубную щетку. И пасту. И минералки побольше — чтобы мой медведь дуба не дал от похмельного обезвоживания.
— Только я записку оставлю, чтобы тут никто вертолеты не поднял, — кивнула я. — А то очень там не хватает Томбасова. И Говардов, всех двух. Или трех… или десяти… все они бешеные, короче.
Я на всякий случай оглянулась, не слышит ли Роза, леди Трындец.
Он кивнул, соглашаясь и с запиской, и с тем, что бешеные. Все.
— Хорошо, что у нас еще сутки есть. В себя как-то прийти после мальчишника.
— Ага, — сказала я, не вдаваясь в подробности собственного девичника.
Пусть еще немножко понаслаждается иллюзиями о благопристойных дамах, которые вроде как сидели на веранде и пили чай, пока не соскучились и не пришли к ним на пляж. О том, что я теперь владелица унитазо-офиса (символичненько, однако, учитывая наше с Серым знакомство), я тоже скажу потом. Когда сама разберусь со внезапно привалившим счастьем.
К свадьбе мы все-таки успели. Почти. И нас даже не убил Слава, который выглядывал виновников торжества, стоя у ворот Сочинского Дворца Бракосочетаний, как на часах. Прибежали мы запыхавшиеся. Опоздав… Ой, лучше на часы не смотреть.
— Ха! — радостно поприветствовала нас Олеся.
И протянула руки к гостям. Я — с изумлением, а Сергей с удовлетворением наблюдали за тем, как остальные гости скидывали ей деньги. Томбасов с ворчанием, Роза — со светлой улыбкой, а итальянский режиссер — с понимающе-бесючей ухмылочкой.
— На что забились? — спросил мой жених.
— Что вы не вернетесь, конечно, — зло глянул на него Лев. — Но ты же без подставы не можешь.
— Может, мы начнем церемонию? — спросила суровая тетенька в сером костюме с короткой указкой.
— Я готова, — величественно ответила дама за, господи прости, белым роялем.
Ее я не знала. Но что-то знакомое виделось в царственной осанке и зеленых глазах.
— Мендельсон? — широко улыбнулся ей Сергей.
— Конечно. С вариациями.
Лева застонал:
— Мама!!!
Нет, все же я попала в форменный дурдом. Но была особенно счастлива. Особенно минут на пятнадцать позже, когда нас объявили мужем и женой, выдали по бокалу шампанского. И по канапе. Вкусному, но маленькому…
— Горько! — закричали все хором.
И кто-то совсем рядом запустил фейерверк. Много фейерверков. А я… Я просто шагнула прямо в руки Серому, ответила на его поцелуй… И…
— Обязательно напишу про них роман, — умиленно произнес знакомый голос, и я слегка вздрогнула.
Впрочем, Сергей обнял меня крепче — и я тут же успокоилась.
Пусть пишет. Хоть приключенческо-авантюрный сериал, пофиг. Ведь на самом-то деле мы не любители приключений, а мирные, спокойные и даже скучные люди, предпочитающие собственную тихую берлогу.
— Как только отвернутся — валим, — прошептал мне на ушко мой теперь уже муж. — Камчатка ждет.
Ага. Берлога на Камчатке. Мечта поэта. Уж туда-то ни леди Армагеддец, ни царь звездей, ни всякие ратующие за семейные ценности депутаты не доберутся.
Надеюсь.