Одинокий орел по имени Бернардо
Шрифт:
— Поспеши, — за дело взялась практичная Хедер. — Мы должны тебя соответствующе одеть.
— Но у меня нет ничего подходящего!
— Конечно, нет. Поэтому я и привезла тебе кое-что. — Хедер взяла Энджи за одну руку, Баптиста за другую, и так они ввели ее в дом. За ними последовали, казалось, почти все женщины города. Появилась Стелла и привела Джинетту, следом пришла мать Франческа и сестра Игнатия. Все сияли от восторга, радуясь результату их доброго заговора.
Хедер побывала в бутике свадебных нарядов, оставила
Теперь все ждали мальчика, посланного к флористу. Он вернулся через несколько минут с букетом желтых роз для невесты и десятью такими же, но маленькими, букетиками для подружек невесты.
— Десять подружек? — удивилась Энджи.
— Мы выбрали десять, но рвались все, — призналась сестра Игнатия.
— По-моему, у нас есть еще одна, — сказала Энджи. Перед нею стояла Элла, малышка с деформированным лицом, и с умоляющим выражением поглаживала красивое платье.
Энджи вынула из букета одну розу и протянула девочке.
Перед парадным входом Энджи ждала раскрашенная карета. Невеста и ее отец сели в нее, Элла устроилась между ними. Бенито подобрал поводья, и карета загрохотала по камням мостовой. За ними следовала вторая карета, с Баптистой и Хедер, и за нею длинная процессия.
Первая остановка — городская ратуша. Их там ждали. Энджи начала понимать, что весь город участвовал в исполнении плана. Она узнавала людей, которым пришлось прийти издалека. Вот Антонио Серванте и его мать Сесилия. Благодаря курсу лечения, витаминным уколам, она снова могла ходить. Пришел и Сальваторе Вителло, когда-то знаменитый своей способностью глушить алкоголь ведрами, а теперь «исправившийся» благодаря Энджи. Присутствовал даже Нико Сартоне, состроив доброе лицо.
Гражданская церемония, в которой мэр Донати чувствовал себя на высоте, закончилась. По закону они уже были мужем и женой. Но предстояла еще церковная служба. Теперь отец Марко чувствовал себя на высоте. Орлиными очами он следил за женихом и невестой. Бернардо слишком близко притянул к себе Энджи для поцелуя.
— Никаких фиглей-миглей! — громовым голосом объявил отец Марко. — До тех пор, пока вы в церкви.
— Но она уже… — начал кто-то, не подумав. Рев добродушного смеха заглушил его слова.
Энджи почувствовала, как напрягся Бернардо, и тут же присоединилась к смеявшимся, после чего с удовлетворением обнаружила, что он расслабился и даже улыбнулся.
В церкви доктор Уэндхем предложил дочери руку и повел ее к алтарю. У алтаря Энджи забыла обо всех, кроме Бернардо. Он был бледный, нервничал и так крепко держал ее за руку, будто она была единственная, в ком он мог не сомневаться в этом шатком мире. Она
Праздник устроили на центральной площади Монтедоро. Накрыли дюжину длинных столов. Постелили снежно-белые скатерти, сиявшие на ярком солнце. Куда ни кинь взгляд, повсюду цветы. Много цветов было из теплиц Федерико Марселло, который сидел рядом с Баптистой и держал под столом ее руку.
Сперва были речи, каждый хотел сказать свое слово, наконец, пришло время резать торт. Потом заиграл оркестр, и невеста с женихом под аплодисменты пошли танцевать.
— Я думал, тебе будет тут плохо, — бубнил Бернардо в ухо молодой жене. — Но я ошибался. Они сделали для тебя все. Лишь бы не потерять тебя.
— Не только для меня, — возразила Энджи. — Они твои друзья, твоя семья. Они сделали это для тебя. Ох, дорогой, разве ты не видишь? Они протягивают тебе руку. Не пора ли тебе подойти к ним и тоже протянуть руку?
Он не ответил. Она не настаивала. Хватит и того, что он задумался над сказанным.
— Я сегодня делал все правильно? — озабоченно спросил он.
— По-моему, немножко поздно спрашивать меня об этом. Нет? — Она засмеялась и коснулась его лица.
— Я был в отчаянии. Как я ни умолял тебя, ты говорила «нет». Но я не мог бы жить без тебя. Наверно, я заставил тебя согласиться.
— Я могла отказаться.
— Нет. Ведь жители города приняли твердое решение связать нас крепким узлом. Весь Монтедоро сделал за меня всю предсвадебную работу.
— И мы, — вставил Лоренцо. Он стоял за спиной брата и бесстыдно подслушивал.
— Где бы ты был без своих братьев? — спросил Ренато. Держа жену в объятиях, он в танце приблизился к ним.
— И не только братьев, — вступила Энджи. — Я догадываюсь, что ты…
— Да, я попросил Баптисту помочь. И она так легко согласилась, будто я один из ее собственных сыновей.
— Это ни о чем тебе не говорит? — спросила Энджи, когда они вернулись к столу.
— Полагаю, что говорит, — задумчиво протянул Бернардо.
Доктор Уэндхем внимательно разговаривал с Эллой, сосредоточенно глядя на ее поврежденное лицо.
— По-моему, я могу помочь этому ребенку, — спокойно сказал он, обернувшись к дочери.
— Да, папа. Я как раз собиралась просить тебя об этом, — тихо ответила Энджи.
— Я полагаюсь на тебя, ты все устроишь. Сделай в Палермо рентген и пришли мне. Наверно, лучше, если я приеду сюда делать операцию. Тогда я смогу заодно и тебя навестить.
— А счет пришлете мне, — быстро вставил Бернардо.
— Мой дорогой мальчик, — доктор Уэндхем ласково посмотрел на него, — одно из преимуществ богатого человека в том, что можно не брать плату, если не хочешь. С кем я должен теперь танцевать?