Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри. Дилогия
Шрифт:
— Уходишь?
Брехт замер на пороге. Какая мать не почувствует своего сына? Старая орчиха стояла возле очага — она спала тут, на лежанке, как хранительница дома.
— Мать, я…
— Я все понимаю. — Старуха подошла, посмотрела на него снизу вверх. — Уходи. Только будь… будьте осторожны, дети!
Проникшись важностью момента, Льор хлюпнул носом. Брехт стиснул зубы. Ему раньше казалось, что все это должно быть как-то по-другому.
— Угу, — только и сказал он, кивая головой.
— Будьте осторожны, — повторила орчиха и отступила на шаг.
Темнота скрыла ее лицо.
Дернув расчувствовавшегося юношу за руку,
Одинокий орк:
Возвращение магри
Глава 1
ОДНОГЛАЗЫЙ ЭЛЬФ
Как такового трюма на шнеке не было, и его просто посадили у борта, недалеко от кормового возвышения, предупредив, чтобы не вздумал никуда отлучаться. Когда отплытие и не придется ли ему весь путь просидеть на этом месте, ему не объяснили, но Каспар за прошедшие месяцы привык не задавать вопросов. Меньше знаешь — крепче спишь. Если кому-то что-то надо, пусть скажет. А если не скажет, значит, не стоит и любопытничать, нарываясь на грубый ответ или иные неприятности.
Впрочем, природное любопытство ученого не оставило его до конца, и он, убедившись, что на него никто не обращает внимания, со своего места принялся осматривать корабль. Вверх по Лароне поднимались только небольшие торговые шнеки, настоящих кораблей в Эвларе никто не видел, поскольку прямого выхода к морю страна не имела. А сам Каспар, никогда прежде не покидавший город, и вовсе их не встречал.
Немногочисленные тюки с товарами лежали на дне корабля вперемежку с вещами гребцов, составлявших команду. Они занимали почти все свободное пространство между скамьями. Каспар насчитал по десять весел с каждой стороны: рассчитано на то, что каждое весло будут крутить по два человека. Значит, примерно сорок гребцов. Грозная сила, учитывая, что каждый вооружен мечом, топором, коротким метательным копьем, луком со стрелами, а чаще всем сразу. Вещи были сложены довольно аккуратно, чтобы не мешались под ногами и чтобы в случае чего не пришлось метаться по всему кораблю в поисках куда-то завалившегося меча.
На носу и корме находилось по возвышению-надстройке. Кормовая была чуть больше, в ней имелась дверка, в обычное время запертая. На глазах у Каспара туда втащили несколько бочек с водой и вином, а также пару каких-то сундучков, после чего дверь закрыли на большой замок. Все понятно: там хранится самое ценное. На верху надстройки имелось рулевое весло.
Носовая надстройка была ниже и не имела комнатки внизу. Зато там стояла полотняная полосатая палатка. Там же были сложены еще какие-то вещи в мешках и стояла бочка с водой, чтобы всякий раз не бегать отпирать замок. На шнеке имелась и мачта со спущенным парусом, который сейчас, свернутый в рулон, покоился на дне. Парус, как и палатка, был полосатым. По всей видимости, они сшиты из одной и той же ткани.
Подстелив плащ, Каспар устроился поудобнее, стараясь занимать как можно меньше места, и продолжил наблюдать.
Команда готовилась к отплытию. Люди, все высокие, мускулистые, длиннобородые и голубоглазые, по одному поднимались на борт. Кто-то сразу садился на скамьи, кто-то занимался погрузкой под началом человека, который привел сюда Каспара. Язык их был понятен лишь с пятого на десятое — больше из-за жуткого произношения. Сколько Каспар ни прислушивался, не мог услышать ничего ценного для себя — ни кто владелец судна, ни куда и зачем оно плывет. Все разговоры вертелись вокруг смазливых девок, которым удалось или не удалось задрать подол, да по поводу самых простых вещей: подай то, принеси это, положи сюда… Кто-то вспоминал об оставленной дома жене, кто-то хвастался серьгами, которые везет в подарок дочери, кто-то планировал посвататься к соседке по завершении похода, а кто-то клялся опять набить морду соседу. В общем, ничего полезного. Про сидевшего с краю магри тоже никто не упоминал.
О нем вспомнили лишь раз — перетаскивая вещи с одного места на другое, кто-то споткнулся о его вытянутые ноги и, матюгнувшись, от всей души огрел Каспара сапогом. Он поскорее отодвинулся.
— А что здесь делает этот? — Бородач, чуть не растянувшийся на палубе, занес ногу для нового пинка. — Спихнуть его в нору, чтоб не мешался!
— Да? И что он там будет делать? — резонно возразил тот человек, который привел его сюда. — И держи замок ради него одного… Разве что ты сам будешь его кормить…
Бородач насупился, проворчал что-то себе под нос и отступил, провожаемый осторожным взглядом магри — Каспар решил на всякий случай запомнить этого человека.
Отплытие назначили на раннее утро, когда на реке еще стоял туман, но Каспар все равно проснулся первым — от холода и бурчания в желудке. За вчерашней суматохой в связи с погрузкой его просто-напросто забыли покормить, а он уже привык полностью доверять в этом вопросе посторонним. В конце концов, ему еще в первый день доходчиво объяснили, что от него в этом мире больше ничего не зависит. То есть, конечно, зависит — от того, насколько быстро, качественно и правильно он будет выполнять приказы, зависит его жизнь. Но больше — ничего.
Мореходы-северяне спали вповалку среди скамей и разложенных повсюду вещей. Только на вахте маячили двое часовых — один на носу, а второй на корме, у самого весла. Оба были вооружены до зубов и старательно таращили глаза в утренний сумрак.
Рядом что-то задвигалось, и Каспар повернул голову.
— Ой, как же мне хреново! — со стоном прохрипел бледный до синевы эльф, старательно и осторожно пытаясь привести свое тело в вертикальное положение.
Каспару еще никогда не доводилось видеть эльфов так близко, и он во все глаза уставился на выходца с Радужного Архипелага. Судя по бледным щекам, расширенным зрачкам и дрожащим рукам, тому действительно было очень плохо. От остроухого разило перегаром так, словно он не только пил, но и стирал в вине свою одежду, а также мыл им голову и купался в нем.
— Ох, м-мать… — Эльф все-таки дополз до борта, перегнулся через него, и его стошнило прямо в реку.
Пока он корчился в судорогах, Каспар осторожно поднялся на ноги. Кандалы на щиколотках позволяли делать только маленькие шажки, но ему сейчас и не нужно бегать. Стараясь ни на что не наступить, он подобрался к эльфу и тихо коснулся его плеча:
— Погодите-ка…
Фляга с водой у него была своя: ему ее оставили, поскольку никто не хотел пить из посуды, к которой прикасался магри. И сейчас он, вытащив пробку и свободной рукой придерживая многострадального эльфа за плечо, стал тонкой струйкой лить ему за шиворот холодную воду.