Одинокий волк
Шрифт:
Скажу вам вот что: даже сейчас я помню скрежет металлических прутьев, с которым открывалась дверь клетки. Как тигр терся об меня, подобно домашнему коту, а затем перескочил через ограду одним прыжком. Я помню вкус страха, похожий на миндальный бисквит, когда осознал, что меня непременно поймают.
Хотя… Меня так и не поймали. Бородатая Дама никому обо мне не сказала, и во всем обвинили цирковых служителей, убиравших слоновий навоз. К тому же следующим утром жители города были слишком заняты восстановлением порядка и отловом сбежавших животных. Слонов нашли, когда те плескались в городском фонтане, предварительно опрокинув мраморную статую Франклина Пирса.
Тигра, естественно, и след простыл. Это оказалось большой проблемой, поскольку попугай-ренегат – это одно, а хищник на свободе – совсем другое. В парк Уайт-Маунтинс послали Национальную гвардию, а школы в Нью-Гэмпшире закрыли на три дня. Луис приехал ко мне на велосипеде и поделился ходившими слухами: будто тигр зарезал призовую телку мистера Волцмана, ребенка, а потом и директора нашей школы.
Мне не хотелось думать о том, что тигр вообще будет кого-то есть. Я представлял, как он спит высоко на дереве днем, а ночью гуляет, находя путь по звездам.
Через шесть дней после того, как я освободил цирковых животных, тигра нашел солдат Национальной гвардии по имени Хоппер Макфи, принявший присягу всего за неделю до событий. Огромный кот плескался в реке Аммоноосук. На его морде и лапах еще виднелась кровь оленя, которым он пообедал. Если верить Хопперу Макфи, тигр прыгнул на него с намерением убить, и солдату пришлось стрелять.
Я сильно сомневаюсь в его словах. Скорее всего, тигр был сонным после такого обеда и уж точно не голодным. Тем не менее я охотно верю, что тигр прыгнул на Хоппера Макфи. Потому что, как я уже говорил, мало кто оценивает животных по достоинству. А как только тигр увидел нацеленное на него ружье, он все понял.
Что ему придется лишиться ночного неба над головой.
Что он снова попадет в плен.
Поэтому тигр сделал свой выбор.
Часть первая
С волками жить – по-волчьи выть.
Кара
За секунду до того, как грузовик врезался в дерево, я вспомнила, как впервые в жизни пыталась кого-то спасти.
Мне было тринадцать, и я только что переехала к отцу. Если точнее, моя одежда снова висела в моей бывшей спальне, но я жила по-походному в трейлере на северной оконечности старой фактории Редмонда и парка динозавров. Там обитали в неволе волчьи стаи моего отца, а также гиббоны, соколы, ожиревший лев и аниматронный тираннозавр, который ревом отмечал каждый час. Поскольку отец проводил там девяносто девять процентов своего времени, то ожидалось, что я буду его сопровождать.
Мне казалось, что такая жизнь лучше жизни с матерью, Джо и чудо-близнецами, но перемена места прошла далеко не так гладко, как я надеялась. Наверное, мне представлялось, как мы с отцом печем блины воскресным утром, играем в карты или прогуливаемся по лесу. Отец и правда гулял в лесу, но его прогулки проходили в вольерах,
Не могу сказать, что в день, когда я уехала от матери и ее новой, с иголочки, семьи, отец принял меня с распростертыми объятиями. Он сидел в вольере с Местав. Волчица впервые ожидала потомство, и отец старался наладить с ней отношения, чтобы она выбрала его в няньки волчатам. Он даже спал там, с волчьей семьей, а я сидела допоздна и листала каналы на телевизоре. В трейлере было одиноко, но еще тоскливее сидеть в пустом доме.
Летом район Уайт-Маунтинс наполняли туристы, двигающиеся из деревни Санты к Поляне сказок, а затем в торговую факторию Редмонда. Зато в марте глупый тираннозавр ревел в пустом парке аттракционов. В межсезонье единственными людьми на территории оставались мой отец, приглядывающий за волками, и Уолтер – смотритель, подменявший отца, когда тот отлучался. Город выглядел вымершим, поэтому после школы я начала приходить к вольерам, достаточно близко, чтобы Бедаги, сигнальщик стаи, привыкал к моему запаху, расхаживая по ту сторону ограды. Я наблюдала, как в клетке Местав отец роет нору, где та будет рожать волчат, и рассказывала ему о капитане футбольной команды, попавшемся на списывании, или о гобоистке из школьного оркестра, которая полюбила носить балахоны и о которой ходили слухи, что она беременна.
В ответ отец объяснял, почему волнуется о Местав: инстинкт не всегда мог выручить молодую самку. У нее не было перед глазами примера, чтобы стать хорошей матерью; да и потомства раньше не было. Иногда волчицы бросали детенышей просто потому, что не знали, как себя с ними вести.
В ночь, когда Местав разродилась, она сделала все как по учебнику. Отец отметил событие, открыв бутылку шампанского, и разрешил мне выпить бокал. Я хотела посмотреть на детенышей, но отец сказал, что они покажутся только через несколько недель. Даже Местав целую неделю будет оставаться в логове, чтобы каждые два часа кормить волчат.
Но всего через две ночи меня разбудил отец.
– Кара, – сказал он, – мне нужна помощь.
Я натянула зимнюю куртку и сапоги и пошла за ним в вольер, к логову Местав. Только ее там не было. Она бродила вокруг, как можно дальше от волчат.
– Я по-всякому пытался заманить ее обратно, но она не хочет, – буднично сообщил отец. – Если не спасти волчат сейчас, второй возможности у нас не будет.
Он залез в логово и выполз с двумя крошечными сморщенными крысами. По крайней мере, мне так показалось, пока они извивались у него на ладонях с плотно зажмуренными глазами. Он передал волчат мне, и я спрятала их под куртку, а отец вытащил еще двух. Один детеныш выглядел хуже остальных. Он не двигался, а вместо ворчания издавал редкие, еле слышные вздохи.
Я пошла за отцом в сарай за трейлером. Пока я спала, отец выбросил оттуда на снег все инструменты; пол теперь покрывал слой сена. В небольшой картонной коробке лежал пушистый красный плед из трейлера.
– Закутай их, – велел отец, и я послушалась.
Грелка под одеялом согревала не хуже теплого брюха; трое детенышей сразу же принялись тыкаться носом в складки. Четвертый волчонок был холодным на ощупь. Я не стала опускать его в коробку к братьям и снова спрятала под куртку, прижав к сердцу.