Одинокий. Злой. Мой
Шрифт:
Платон громко выругался.
Да что такое?!
Они решили бить на поражение, не слушая отца, даже не позволив ему заговорить?! А если тот скажет что-то дельное?!
М-да, и Платон еще считал, будто глубоко ненавидит отца за всё, что тот сотворил. Да он, по сравнению с братьями, его обожал, даже общался с галлюцинацией. Теперь, правда, он сомневался — а галлюцинация ли это была? Её осведомленность настораживала и раньше, а сейчас Платон корил себя за то, что не посчитал отцовское присутствие достаточно опасным, даже мысленно поблагодарил его за блокнот.
Дурак,
Так, есть еще «Цербер» — охранная фирма, принадлежащая Дитриху. А там близнецы-помощники Дита. Можно обратиться к ним. Они с детства дружили с братьями Адронами.
Спустя минуту, прокрутив несколько сценариев подряд, Платон понял, что ни к кому он не обратится. Близнецы накидывались на него и убивали. Без сожаления, наоборот, с плохо скрытой радостью и легким садизмом. Уничтожали своего мучителя, расправлялись с тем, кто сломал их жизнь.
Давным-давно Серп Адрон объединил разум троих парней-оборотней и привязал их к себе. Они стали его послушными марионетками, и любой приказ хозяина был для них нерушим. Если он приказывал убивать, они не могли сопротивляться. Никто из них физически не мог навредить Серпу — это было заложено в парнях на уровне разума.
Теперь же они сорвали оковы, Серп больше не управлял их сознанием.
Эта мысль заинтересовала Платона. Получается, связь между отцом и близнецами навсегда разорвана? Больше он не сможет причинить вред их руками?
Возможно, конечно, дело в том, что фактически перед ними в видениях стоял не Серп Адрон, а Платон — но ведь дар предвидеть смерть ему передался вместе с телом.
Как это работает?
Надо попозже обдумать.
Оставалась матушка. Платон хлопнул себя по лбу: вот о ком нужно было подумать в первую очередь. Она не убьет бывшего мужа — потому что свято верит в то, что всем положен второй шанс. И уж точно выслушает, поверит, что перед ней средний сын. Материнское чутье не обманет.
Платон не увидел собственной смерти, думая о маме.
Проблема обнаружилась иного характера. Он не знал, где мать сейчас находится. У нее было много квартир по всей стране. В последнее время она жила в северной столице, чтобы иметь возможность обеспечивать Платона бесконечными запасами еды. Но в какой из квартир — загадка. Агата скупала их пачками, так сказать, в этом заключалась маленькая её слабость.
Благо мамин номер он помнил.
Вне зоны доступа…
Чуть позже вспомнилось, что мама оставила ему записку. Она уехала куда-то со своим новым мужчиной. Связь там, судя по всему, не ловила. Да и какой смысл связываться с матерью, если помочь она ему не сможет.
Этот вариант тоже пришлось отложить.
У Платона без шуток кипел мозг. Никогда еще столько событий не проносились перед его глазами, никогда ещё он так долго не обдумывал различные комбинации будущего. Будучи ученым он привык анализировать, копаться в вариациях одного и того же рецепта — но никогда ещё от этого не зависела его судьба. Он всегда мог всё оценить, не торопясь, опираясь на исследования и факты.
Теперь же у него не осталось ничего, кроме дара.
И на том спасибо.
Он подумал и о женах своих братьев, и о бабушке или других, очень дальних родственниках, и о старых товарищах по лаборатории, и просто знакомых — исход был един. Либо убивали на месте, либо сообщали арбитрам, и его жизнь обрывалась благодаря их усилиям.
Ну и куда деваться?! Не к Альбеску же идти на поклон?!
Был ещё Виктор Ковтун.
Если честно, не то существо, к которому Платон хотел бы податься — потому что это означало новый долг перед бесом, и неизвестно, какую стоимость заломит он теперь, видя полную безвыходность положения своего просителя.
Но куда деваться?
Виктор точно не сдаст его арбитрам, да и убивать не станет. Серп Адрон у него в гостях? Да это же истинное наслаждение. Бес такой шанс не упустит.
Кроме того, Платон помнил, что Виктор умеет «унюхивать» ауру. Он помнит запах Платона и должен догадаться, кто перед ним. С ним будет проще объясниться, а ещё он может послужить проводником между Платоном и братьями. Если не сам Виктор, то его помощник-Виталик, который дружил со Златоном и неплохо знал семью Дитриха — может, хоть он не откажет.
Дар молчал. Смерти не предвиделось.
Платон решил не рисковать. Доехал до ближайшего областного городка и оставил машину на парковке у торгового центра. Телефон с навигатором он выбросил ещё раньше. Сам же купил билет на пригородный автобус, который отправлялся днем. На самый дешевый и медленный, просто чтобы ехал.
Автобус набился в основном работягами-вахтовиками, которые начали заливать глаза, стоило отъехать от автобусной станции. Рядом с Платоном сидел какой-то студент, который панически перечитывал конспект по сопромату. Видимо, ехал учиться. В конце салона вопил младенец, а его мать с каменным лицом уставилась в окно.
Никого не заинтересовал побитый жизнью дед.
Только тогда Платон смог ненадолго успокоиться, прикрыть веки и подремать.
До города оставалось шесть часов езды.
***
Виктор привел меня в небольшую комнатку. Стол, два кожаных дивана, подвальное окошко под самым потолком, из которого было видно только землю и темную узкую полоску асфальта над ней.
— Кухня в клубе одна, не будем ее занимать, сама понимаешь, там сейчас столпотворение, — посетовал мне Виктор, как будто действительно скажи я ему «нет, хочу на кухню!», и бес бы вздохнул, но повел меня туда.
Через пару минут по его приказу принесли газовую горелку, спички, ступку, несколько кастрюль разного объема, ножи, поварешки, разделочную доску, пятилитровую баклажку с водой и электронные кухонные весы.
— Что-то еще? — доброжелательно осведомился он, пока я вытаскивала из рюкзака запасенные у Платона ингредиенты.
— Ромашка есть? Моей, наверное, на пять порций не хватит. — И, увидев, как бес недовольно прищурился, поспешила добавить: — Сушеная тоже подойдет.
— Найдем, — кивнул он, открыл дверь комнатки и, поймав кого-то в коридоре, велел принести мне ромашку.