Одинокий. Злой. Мой
Шрифт:
«Так, нужно просто сделать то, что ты умеешь», — вздохнув, сказала себе, разводя огонь в горелке.
Бес сел на диванчик в метре от меня, подпер голову рукой и с вопросами не спешил. Это было к лучшему, потому что я понятия не имела, как рассказывать про себя и про взаимоотношения с Платоном, которые и интересовали Виктора больше всего.
Налила в кастрюльку воды, поставила на огонь.
— Значит… Марьяна Сциллова — это ты, — хмыкнул вдруг бес.
Я испуганно дернулась, чуть не перевернув на себя кастрюлю, оглянулась, ища взглядом зеркало, а не найдя, приложила ладони к щекам.
Быстро же бес меня узнал. Хотя с такой меткой, как мой ожог — не узнать просто невозможно. Я на мгновение поколебалась — не наложить ли на себя матирующие чары, выравнивающие изъяны кожи. С одной стороны — не перед бесом же красоваться. С другой — кто-нибудь из его людей может знать об объявленном тендере на мою поимку. Лучше перестраховаться. Это, конечно, в том случае, если их босс не сдаст меня первым.
— Твое описание прилагается к информации об объявленном за голову вознаграждении. Двадцать пять миллионов — не маленькая сумма, — подтвердил мои опасения бес.
Сосредоточившись, я прошлась кончиками пальцев по своему лицу, посылая магические импульсы в кожу. Несколько минут, и дело было сделано. Теперь я снова была красавицей, а не уродливым чудовищем, которым только детей пугать.
— Неплохо, — похвалил Виктор, оценив результат. — А теперь рассказывай. Я жажду подробностей. Где ты умудрилась познакомиться с Платоном?
Делать было нечего, поэтому пришлось говорить правду. История выходила сухой и короткой. Встретились в заброшенном цехе, куда меня загнала охотящаяся за вознаграждением банда троллей, а Платон проводил там ритуал. После того, как он спас меня от троллей, мы отправились в его фамильный замок. Я старалась сосредоточиться на нарезании ингредиентов и варке зелья, чтобы бес не заметил в моих словах недосказанности. Ни к чему ему было знать о том, что именно произошло в этом замке, как после долго одиночества я вручила свое сердце орку, а он выкинул его за ненадобностью.
— Любопытно. Значит, у вас были договоренности, что ты помогаешь ему, а он взамен ищет твою родню? — сделал логичный, но совершенно неправильный вывод бес.
— Нет, это была его инициатива. Он просто дал мне крышу над головой и обещал защиту от Альбеску. Обещал, что тот меня не достанет, — сухо кашлянула я, проворно орудуя ножом.
— Одалживаться у меня по собственной инициативе? — Бес приподнял бровь и недоверчиво хмыкнул, будто бы я сказала что-то очень глупое и смешное. — Может быть, я недооценил собственные умения в психотерапии? — рассмеялся Виктор. — Видимо, стоило предложить Платону еще приплатить за них. Но, если серьезно, что-то в твоей истории не сходится. Или ты мне лжешь…
— Но я не лгу! — поспешно воскликнула я, отвлекшись от взвешивания измельченного корня златолистника. И я действительно не сказала ни слова неправды. Умолчала кое о чем. Но и только.
— Может, и не лжешь, — невозмутимо кивнул. — Может, сама всего не знаешь. Пока я склоняюсь к этому. И твое счастье, если это действительно окажется так.
Последнее он сказал с едва заметной угрозой в голосе.
Не успела я испугаться, как дверь комнаты открылась,
Она оценивающе осмотрела меня с головы до пят и недовольно поджала губы. Странно, чем я могла успеть ей насолить?
— Я тебя не звал, — холодно бросил ей Виктор.
— Передали, что надо ромашку принести, — она приподняла желтенькую коробочку, что держала в руках, на которой были нарисованы белые цветы с характерными сердцевинами.
— Поставь на стол и иди в зал. Там сейчас не помешает помочь.
Девушка поставила коробочку рядом со мной, а потом замерла в нерешительности.
Спустя минуту тишины, во время которой я помешивала варево, считая про себя повороты ложкой, Виктор не выдержал:
— Долго будешь тут стоять?
«Три посолоню, четыре противосолоню…»
— Может быть, я могу чем-то помочь? — заискивающе спросила она.
— Да, можешь, — на лице чертовки на мгновение вспыхнула надежда, но тут же погасла, стоило бесу договорить, — в зале. Здесь у нас конфиденциальный разговор.
— Вы же знаете, я никому ничего не расскажу. Прикажите мне молчать, если хотите. — Ее большие красивые глаза с обожанием и мольбой уставились на беса. Если бы не видела сама, ни за что бы не поверила, что такая красавица может ТАК смотреть на такого, как Виктор.
Не то чтобы Виктор был совсем уродливым. Явное уродство привлекает внимание. В Викторе же внимание привлекал только его горб. В остальном… невзрачный, некрасивый. Как клуб назывался? «Серая моль»? Пожалуй, и самому хозяину заведения это имя бы очень подошло.
А кроме того, что девушка была весьма миловидной, она была еще и чертовкой — черти себя никогда низшими не считали. Правда, формально и к высшим их отнести было нельзя. Этакий промежуточный вид. Но это не мешало большинству чертей брезгливо относиться к разного рода низшей нечисти, такой, как бесы, например.
Хотя… ведь поверила же я в искренность Платона к такой обезображенной, как я. В то, что ему не важна внешность. А искренности там, как оказалось, не было. Вероятно, и эта чертовка просто хорошо играет, притворяется, желая получить расположение начальника.
— Я могу приказать тебе уйти, — в голосе беса заиграли вкрадчивые нотки. — Кира, не испытывай мое терпение.
Кира? Я еще раз глянула на чертовку. Кажется, это она стояла у бара, когда я заметила Нику в зале. Да, точно она. В те минуты, с Нику, я настолько испугалась, что толком не запомнила внешности барменши. Больше проецировала её чувства на себя. Теперь же понимала — это та самая девушка.
Зато стало понятно, почему, стоило девушке войти в комнатушку, та резко наполнилась ароматами выпивки. Кажется, чертовка насквозь пропиталась алкоголем.
— Может быть, мне порезать что-нибудь для зелья? — в ее голосе мелькнуло отчаяние. Даже жалко стало бедняжку.
«Любовь зла, полюбишь и беса», — кто знает, возможно, она и не притворяется вовсе.
— Если позволите вмешаться… Вот тут в ступке неплохо было бы растолочь, — подала я голос. — А то, пока мешаю, убирать ложку нельзя.