Одинокий. Злой. Мой
Шрифт:
— Я гарантирую, всё пройдет нормально. Ты не сделаешь ничего, чего бы я сам не попросил.
— Звучит как какое-то очень непристойное предложение, — нервно хихикнула девушка.
— Если бы. В том, о чем я прошу, нет ничего противоестественного или плохого.
— Бить током — не плохо?!
— Лечение бывает болезненным, такова его суть. Как насчет такого сравнения: чтобы остановить сепсис, нужно ампутировать конечность. Так что ты предпочтешь: мучительную смерть от заражения
— Глупое сравнение… — пробурчала Марьяна, но больше ничего не сказала.
Ответ был очевиден.
Она принялась намывать тарелками. Платон хотел напомнить, что как минимум есть посудомоечная машина, а как максимум — на дом наложены чары самоочистки. Но решил, что ей нужно привести мысли в порядок.
Ему было не привыкать к такому. Мать много готовила, когда волновалась — а затем тоже собственноручно намывала гору посуды. Предложить ей помощь в такой момент было равносильно смертельной обиде.
Вот ещё одно странное женское свойство: напрягаться физически, чтобы заглушить переживания душевные.
— Кстати, ты осмотрелась?
Он скорее не спрашивал, а утверждал. Платон понимал: бдительная Марьяна должна была излазить дом вдоль и поперек. Пусть лазает, если так ей будет спокойнее. Какое-то доверие между ними всё же должно сложиться, а проще всего заполучить его, продемонстрировав: мне нечего от тебя скрывать.
— Немного.
— Я рад. Тогда не запутаешься, куда идти. Заканчивай с посудой и приходи, — скептически глянул на губку в пальцах Марьяны. — Я пока верну изначальные настройки.
— Может быть, займемся этим позже? — девушка поежилась. — Например, ближе к вечеру? Мне нужно морально подготовиться. Я, знаешь ли, раньше людей не пытала.
— Это не пытка, а я — не человек. Марьяна, послушай. Ты не сделаешь одолжение пациенту, если дашь ему время попрощаться с ногой. Режь, пока заражение можно остановить.
Девушка очень медленно кивнула.
Она пришла через полчаса. Юркнула в гостиную так, будто опасалась быть замеченной. Бегло глянула на зеркало-стекло из потайной комнаты.
— Там никого нет, — “успокоил” её Платон.
— Догадываюсь, — буркнула Марьяна, не приближаясь к оборудованию.
Кто виноват, что аура любого существа, будь то человек, оборотень или орк, связана с электрическими импульсами? Потому проще и быстрее всего она восстанавливается, если знать верное расположение точек в организме и прицельно ударять в них.
Платон снял рубашку и лег на столик, как бы приглашая присоединиться. Марьяна нависла над ним мрачнее тучи. Взялась за один из электродов, начала перебирать провод.
Она очень волновалась. Это читалось в каждом движении.
— Перестань. Быстрее начнем — быстрее закончим.
— Главное — не закончить совсем, — сумрачно предрекла Марьяна. — Слушай, а правда, если тебе станет плохо, что делать?
— Мне не станет плохо.
— Ну а вдруг?
— Никакого “вдруг”. Запомни: ни в коем случае не прерывай сеанс. Я сам дам знать, когда можно завершать.
— А если ты умрешь? Доктор сказал…
Боги!
Этот доктор — пугливый идиот, который не заслуживает носить звание врача. Перестраховщик, боящийся даже чуть-чуть выйти за грань.
Запугал своими бреднями девчонку, и она теперь фантазирует, как Платон испустит последний дух прямо на этом вот кофейном столике.
— Слушай, ну чего ты переживаешь? — Платон глянул на неё снизу вверх. — Если я умру, то скажешь моей родне, что это лишь моя инициатива. Даже не соврешь. Можешь еще добавить, что я собирался ставить на тебе опыты. Они в это с легкостью поверят, — он хмуро ухмыльнулся.
Девушка дернулась как будто от пощечины. Какая интересная реакция. Неужели на слово “опыты”?
— Постарайся все-таки не умирать, — сказала, закусив губу.
Её тонкие холодные пальцы, дрожа, лепили на него электроды. Иногда Платон поправлял положение, но в целом девушка всё запомнила правильно.
С настройками она тоже разобралась. Даже не зная предназначения тумблеров, выставляла их правильно. Все-таки он не ошибся: если бы не превосходная память, она бы не выжила в бегах.
Ему повезло встретиться именно с Марьяной.
— А как к тебе заходит доктор? — внезапно спросила девушка. — У него есть какой-то ключ?
Ха, так он ей и вывалил всю правду.
— У него есть доступ, — туманно ответил Платон, давая понять, что чары недостаточно “открыть” ключом.
Пусть считает так.
— Ясно, — огорчилась она.
— Ты готова?
Он сверился с настройками — всё верно. Можно начинать.
— Я… да…
Она глубоко вдохнула и быстро выдохнула. На Платона старалась даже не смотреть. Ресницы её подрагивали. Это вызвало в нем странное секундное чувство. Захотелось заглянуть ей в глаза.
Вместо этого он просто сказал:
— Тогда не скромничай — поехали.
Платон привык к ударам тока и не боялся их, но когда первый разряд прошел сквозь его тело — он по привычке сжался в тугую страну. Электричество пробрало насквозь, заполнило каждую молекулу. Сердце остановилось и тотчас забилось сильнее, оглушительно, кровью молотя в висках. Кожа как будто треснула. По ощущениям — его порвали на десяток частей и наскоро слепили. Все вены вывернуло наизнанку. Сухожилия скрутило.