Одиссея Хамида Сарымсакова
Шрифт:
Я кратко рассказал — как.
«Ладно, — говорит майор после некоторого раздумья, — отдыхай пока, поглазей город, капище великих композиторов. Разберемся».
И, конечно же, я не преминул побывать в Венском лесу, еще тогда полностью не очищенному от мин, в других известных мне по книгам и фильмам знаменательных местах. Однажды встретил летчиков-истребителей. Разговорились. Я рассказал им о своем пехотном будущем.
— В пехоту меня прочат. Помогите!
— Пошли, лейтенант, до нашего командира, — предлагают ребята. — Наш «батя» человек с пониманием.
Пришли. Полковник говорит начальнику штаба:
— Поезжайте с лейтенантом в комендатуру, устройте все,
Приехали в комендатуру. Майор ушел «проворачивать», а я, волнуясь, ожидал на улице результата. Вышел начштаба, развел руками.
— Ничего не получается!
Командир полка возмутился.
— Черт знает что!.. Живи у меня, лейтенант. Я отвечаю.
А через несколько дней полк получил приказ убыть в Советский Союз. Я совсем заскучал. Что делать? Механиков и других наземников перебрасывали на летающей лодке «Каталина». Славный командир авиаистребительного полка и тут проявил свой характер.
— Лезь, говорит, — в «Каталину», лейтенант. Я отвечаю.
Через несколько часов я уже был в штабе ВВС Черноморского флота. Доложился но форме. В штабе покачали головой: «Воскрес лейтенант Сарымсаков из мертвых! Подвезло человеку».
Хамид Газизович отпил из пиалы чаю и продолжал, улыбаясь:
— Как положено, пошел сдавать аттестат. И тут, должен признаться, начпрод крепко испортил мне настроение. Подпись на аттестате не такая, печать не на том месте... Сидит, развалясь в кресле, этакий мордастый дядя с двумя подбородками, мотает душу. Я вспылил. А начпрод окрысился, заявляет презрительно:
— Ишь, какой обидчивый! Небось в плену был тише воды и ниже травы!..
В глазах у меня потемнело. Еще секунда, и произошло бы непоправимое. Но на мое и начпрода счастье, кто-то схватил меня, удержал. Оглянулся — подполковник. Заглянул на шум. Подполковника этого я знал еще по Северному Флоту, по Заполярью. Он там работал в политуправлении.
Выяснив в чем дело, подполковник тихо, но грозно сказал начпроду:
— У вас это уже не первый случай. Плохо кончите. Хамида Сарымсакова знаем (я даже поразился, что подполковник назвал меня по имени и фамилии!). Так что учтите.
Сарымсаков помолчал и добавил задумчиво:
— Как все-таки славно, что на свете много настоящих людей, боевых товарищей!
— Ну, а дальше?
— Прибыл в свой полк. Начальник штаба подполковник Горечкин поинтересовался, как «там, на том свете, не дует?»
— Не дует, — отвечаю. — Приказано приступить к исполнению служебных обязанностей.
— Пойдешь во вторую эскадрилью.
— Есть!
Хамид Газизович, охваченный воспоминаниями, выпрямился в кресле, закинул руки на затылок.
— Мало, очень мало осталось в полку ветеранов. Но и молодежь отнеслась ко мне душевно. Капитан Туганов им сообщил, мол, Счастливчик все-таки оправдал свое прозвище — ни в огне не сгорел, ни в воде не утонул. Такой вот живучий штурман!..
Летом сорок шестого года убыл я из полка в отпуск. Приехал в Ташкент. Вижу, почти все знакомые парни, вернувшиеся с войны, мечтают учиться. И мне тоже очень захотелось. А тут еще на очередной медкомиссии врач сказал мне: «Не прошли даром вам передряги, лейтенант. Пока еще к полетам можно допускать, а что дальше будет — темна вода. И сердчишко слегка пошаливает». Я и подумал: «Честно послужил Родине в войну. Послужу-ка теперь ей на поприще мирного строительства».
— Вы-то решили, Хамид Газизович, — заметил я. — А как же авиация? Вы ведь кадровый.
— Вышло «по щучьему велению». Довелось мне беседовать с первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана Усманом Юсуповым. Высказал ему свою мечту
— Главному маршалу авиации Жаворонкову.
Через некоторое время все и решилось. Съездил в свой полк, попрощался с боевыми товарищами. Вручили мне орден «Красной Звезды»... До сих пор прикидываю в памяти: за что? Просто за боевой вылет?
— Почему же просто? Ваш экипаж нанес бомбовый удар с пикирования по вспомогательному крейсеру...
— Но ведь нас сбили.
— Боевое задание вы выполнили. Кроме того, Хамид Газизович, вы уничтожили фашистский истребитель...
— Да нет же!
Я разлил по пиалушкам чаю, подошел к полке и взял томик в «морском», синем с тремя белыми полосками, переплете.
— Помните, конечно, Хамид Газизович, вы тот день, двадцать первое августа, как в тумане, не правда ли? Прошло без малого четыре десятка лет и вот автор ученого исследования «Черноморцы в Великой Отечественной войне» сообщает, в частности, о вашем семьдесят четвертом вылете двадцать первого августа... — Я полистал книгу, нашел нужную страницу: — «... При выходе из пике Пе-2 заместителя эскадрильи старшего лейтенанта П. С. Маширова атаковали 4 истребителя противника. Штурману лейтенанту X. Г. Сарымсакову метким огнем из пулемета удалось сбить одну машину. Вскоре Маширов был убит...» Ну и так далее [30] .
30
Г. И. Ванеев. «Черноморцы в Валимой Отечественной войне». Вовиниздат, 1978, стр. 367,
— Странно, — Хамид Газизович развел руками. — А я и не заметил.
— Вполне возможно, — нервное напряжение. Даже великий Покрышкин, бывало, слышал стрельбу своих пулеметов спустя некоторое время после того, как отстрелялся. Неудивительно, что и вы, в горячке боя, не все схватывали. Так что поздравляю пас с четвертым «мессером».
— Сейчас это уже не имеет значения. Одним больше, одним меньше... Но я, кажется, рассказывал вам об учебе?.. Учусь в Ташкентском политехническом (тогда Индустриальным институтом назывался), а по ночам самолеты снятся. И кончилось тем, что в сорок восьмом году перевелся я в Московский авиационный институт.
— Тяжело, наверно, было учиться?
— Нелегко. За годы подзабыл многое. Требования суровые. Но старался. Получал повышенную стипендию. А подрабатывать все равно приходилось. Ездили в Химки разгружать арбузы, капусту. И еще общественная работа. Меня избрали секретарем партбюро курса и членом партбюро факультета. Как мастер спорта, руководил стрелковым кружком. И еще многое. А времени, как ни странно, на все хватало.
— А остальные как учились?
— Замечательные подобрались ребята. И бывшие фронтовики, и вчерашние школьники. Назову хотя бы Ваню Голубева. Деревенский парень. В школу ему приходилось бегать ежедневно за пять и более километров. Уровень преподавания в те времена в сельской местности был не очень высок. А парнишка с блеском выдержал вступительные экзамены. Учился на «отлично». Стал доктором, профессором. Женя Тарасов и Саша Гличев — оба доктора наук, профессора. А Карлен Абгарян! Феноменальных способностей. Учился в МАИ и одновременно окончил физмат МГУ. Тоже стал профессором, доктором. Юра Сметанин, фронтовик, ныне ученый. Леша Ксенофонтов, Иван Денисов, Валентин Деловери, Володя Рябенко, Володя Булганин, Юра Храповецкий, Сережа Абрамов...