Одиссея Северцева
Шрифт:
5
Пещера оказалась огромной, состоящей по крайней мере из десятка залов, соединенных довольно широкими круглыми тоннелями. Вся система залов более всего напоминала кишечник, с чем не преминул сравнить ее Константин, и Северцев с ним согласился. Если бы не упавшие со сводов пещер и коридоров глыбы, загромождавшие проходы, все залы можно было бы обойти за час, однако уже в пятом зале Костя сдался и запросил пощады:
– Все, я больше не могу! Ни хрена здесь нету, даже следов не видно. Наверное, «клад» спрятан в другой пещере, а эта скорее всего представляет
Северцев, привычный к нагрузкам и уставший несравненно меньше спутника, поворочал лучом фонаря, освещая удивительно гладкие стены очередного зала, напоминающего изнутри грушу. Появилось ощущение, что за ними наблюдают чьи-то внимательные недобрые глаза. Это мог быть и какой-то зверь, обитатель пещеры, либо летучая мышь, но Олегу стало неприятно, и он рявкнул в темноту:
– Эй, выходи!
Со всех сторон донеслось множественное дребезжащее эхо.
– Ты что?! – вздрогнул Константин, хватаясь за локоть Северцева. – Кого ты там увидел?
– Никого, – спокойно ответил тот, – это для профилактики. Ты посиди здесь, отдохни, а я все-таки пройдусь дальше, пока не найду мои сокровища.
– Их здесь нет.
– Вот я и проверю.
– Я один не останусь!
– Тогда пошли вместе. Пещера не может быть бесконечной.
– Если это «горло» глубинника – оно уходит в недра Земли на тысячи километров. Заметил, какие здесь гладкие стены?
– Ну?
– Породы проплавлены недавно, причем с помощью плазменной струи. Уверяю, на сей раз это точно ларинг-тоннель, и никаких «кладов» здесь и в помине нет.
– Не расстраивай меня.
Северцев направился к тоннелю, соединявшему грушевидный зал со следующим. Костя вынужден был присоединиться к нему, так как фонаря у него не было, а оставаться один в темноте он боялся.
Очередной зал имел форму лепешки и был пуст, если не считать свалившихся со свода каменных глыб. Затем шел зал в форме морковки, за ним – дынеобразный, еще один эллипсоидальный и последним – сферический. В нем путешественники обнаружили огромную воронку, уходящую вниз, в неведомые глубины Земли. Ее диаметр равнялся все тем же пятидесяти метрам, и предположение Константина, что это настоящее «горло» глубинника, обрело силу доказательства. Размеры остальных выходов глубинника – «глаза» и «уха» – также были близки к пятидесяти метрам.
Возвращались молча, с трудом проползая по каменным россыпям под сводами залов и тоннелей. А в самом первом зале, с которого начиналась цепь пещер, Северцева внезапно потянуло осмотреть его дальнюю стену, и он обнаружил дыру в стене, которую они с Костей не заметили, когда пробирались к проходу в соседний зал.
Усмирив поднявшееся в душе волнение, Северцев осветил кучу камней, почти закрывавших дыру, и понял, что камни некогда были уложены рядами и рассыпались скорее всего от подземного толчка. Если бы не это обстоятельство, дыру со стороны заметить было бы невозможно.
– Кладка! – с удивлением сказал Костя, вздрогнув от эха собственного голоса. – Неужели легенда о сокровищах отражает реальные события?
Северцев взобрался на груду каменных обломков, пролез в
– Ну что там? – послышался приглушенный голос физика. – Пора возвращаться, а то я пропущу спутник.
Северцев прошагал несколько метров по довольно узкому лазу, заметил сероватый отсвет на полу прохода, выключил фонарь. Впереди явно что-то светилось, словно лаз выходил на поверхность земли. Олег сделал еще несколько шагов и очутился в огромном бесформенном зале, освещенном через круглый пролом в потолке. Такой же пролом правильной круглой формы располагался и посреди зала, уходя в гибельный мрак подземных пустот.
А по краям этой дыры, диаметр которой достигал никак не менее сотни метров, у стен зала были видны какие-то тюки, мешки, полуистлевшие ящики зеленоватого цвета и груды черепков, из-под которых посверкивали какие-то блестящие предметы.
– Лопни мои глаза! – раздался позади хриплый голос Константина.
Северцев оглянулся.
Но физик смотрел не на тюки и разбитые ящики, из которых высыпались целые водопады монет, а на отверстие в полу пещеры.
– Еще один выход! – продолжал Константин в волнении. – За всю историю открытия глубинников это второй случай, когда они образуют четыре волновода. Обычно отверстий три: «ухо», «горло» и «глаз».
– А четвертое тогда что – «нос»? – пошутил Северцев.
– Не знаю, – пожал плечами Костя, не отрывая взгляда от дыры в полу. – Может быть, и «нос». – Он спохватился. – Жди здесь, я сообщу в центр о находке и вернусь с аппаратурой. Спутник вот-вот пролетит над хребтом. Дай фонарь.
Северцев засмеялся.
Костя, протянувший руку за фонарем, с недоумением посмотрел на него:
– Ты чего?
– А кроме своего «носа», ты ничего не замечаешь?
Костя завертел головой, разглядывая зал с проломленным сводом, и только тут до него дошло, что у стен зала сложены целые ряды тюков и горы ящиков.
– Что это? Неужели… сокровища Александра?!
Северцев протянул ему найденную монету:
– Это серебряный полтинник шестнадцатого года. Если здесь и спрятали клад, то далеко не воины Александра Македонского. Таких ящиков в его времена не делали.
– А кто, если не он?
– Может быть, белые, может быть, красные, бандиты или чекисты. Какая разница? Но захоронка приличная.
– Здесь же груза на несколько вагонов!
– Возможно, было еще больше. Дыра-то свежая, видишь, как блестит?
Северцев осветил края отверстия.
– Да, ты прав, этот выход образовался недавно, а ящикам уже много десятков лет.
Северцев протянул физику фонарь:
– Дуй к рации, сообщай своим в центр и возвращайся. Я пока осмотрю находку.
Костя направился к выходу, подсвечивая дорогу фонарем.
Северцев подошел к ящикам, многие из которых были разбиты упавшими сверху глыбами, дотронулся до верхнего, и тот рассыпался в труху, обнажая тускло блеснувшие слитки золота. Северцев присвистнул, беря в руки один тяжеленький слиток с вычеканенной на нем славянской вязью надписью: «Банкъ России. 1882».