Одиссея Тёмного принца
Шрифт:
– Я знаю, – тихо сказала Таисса.
– Вот ты – ты бы отдала своего сына кому-то ещё? Донору, которого выбирала не ты?
– Ни за что, – произнесла Таисса, не раздумывая. – Никогда. Но в ближайшие лет пять-шесть, я думаю, это чисто умозрительный вопрос.
– Да уж. – Алиса улыбнулась. – Я немного поторопилась, правда?
Таисса покачала головой:
– Нет. Чудо всегда приходит вовремя. Особенно такое. Думаю, Тьен будет очень благодарен тебе.
Они улыбнулись друг другу в последний раз. И Таисса мягко закрыла за собой дверь.
Запоздало она поняла, что было бы неплохо выйти не в дверь, а через окно, чтобы сразу подняться на крышу. Но ноги сами понесли её в кафетерий, и было бы глупо притворяться, что она не хотела кое-кого там застать. Как бы бессмысленно это ни было.
Два из четырёх автоматов в коридоре, продающих кофе, шоколад и сладкую газировку, были накрыты непрозрачными чехлами, но два работали. Вернон сидел на полу, прислонившись к стене, и отхлёбывал из полупустого стаканчика с кофе. Рядом валялось несколько пустых ярких обёрток от шоколадных батончиков.
– Мусоришь, – заметила Таисса. – Светлые будут недовольны.
– Ещё спроси, где мои манеры.
Вернон махнул рукой, и обёртки разлетелись по коридору. Он хлопнул ладонью о потёртый линолеум рядом с собой.
– Садись, раз уж ты здесь. Светлая может и подождать пару минут.
– Она уже на крыше?
– И мои люди глаз с неё не сводят, поверь мне.
Таисса села рядом с Верноном и вгляделась в его лицо. Упрямое, бледное, с чёткой линией подбородка, высокими скулами и непонятным выражением в серых глазах.
– Спасибо, что позаботился об Алисе, – нерешительно сказала Таисса. – Ты… какие у тебя сейчас планы? Не насчёт неё, а вообще?
Вернон повернул к ней голову:
– Помнишь, как я в первый раз позвал тебя на самоубийственную миссию?
– Да.
– Так вот, в этот раз я тебя на неё не зову.
Таисса моргнула.
– И она правда будет самоубийственной, – бесстрастно произнёс Вернон. – То есть я не вернусь. Совсем. Или вернусь уже не я. Неважно. Меня, Тёмного, сидящего сейчас в этом дурацком грязном закутке, уже не будет.
Его глаза странно блестели. Выброс адреналина перед миссией? Перебрал со стимуляторами? Или ему действительно было страшно?
Вернон кивнул на свой линк:
– Нейросканер молчит, разумеется, но ты знаешь почему. Впрочем, это последние часы, пока я на нейролептиках. Очень скоро мне придётся от них отказаться. – Он усмехнулся. – Пожалуй, мне будет их не хватать сильнее всего. И полётов. Я привык к полётам. Каково было бы тебе без воздуха, Пирс?
– Тяжело, – помолчав, сказала Таисса.
– Невыносимо. И поверь мне, когда полётов лишится весь мир, ты тоже не обрадуешься.
Вернон зевнул:
– А так ведь и произойдёт, и очень скоро. Ну, если я не остановлю это безобразие. Кто, если не я? Право, я бы с радостью передоверил это занудство кому-нибудь ещё. Эйвену, например. Увы, для этих целей он подходит примерно так же, как суповая кастрюля.
– Да о чём ты говоришь? – повысила голос Таисса.
Вернон пожал плечами:
– Кажется, у меня будет очень печальный день рождения. Видишь ли, Пирс, меня порой посещает крайне пафосное желание спасти мир, и я люблю пафосно об этом рассказывать. Иногда это сопряжено с риском – первое, не второе.
– Второе тоже, – пробормотала Таисса. – Если правильно подобрать аудиторию.
– Это я умею, – согласился Вернон. – Куда чаще, увы, эти мои душевные порывы сопряжены со смертью. С банальной, противной и совсем не пафосной. Помнишь одну интересную инъекцию, которую я себе сделал почти год назад?
Таисса отвела взгляд.
– Помнишь, – кивнул Вернон. – Не самая приятная штука, но что поделать. Впрочем, всё лучше, чем банановые йогурты. Некоторые вещи слишком страшны для того, чтобы говорить о них вслух, а?
Таисса невольно улыбнулась:
– Тоже терпеть их не могу.
– То ли дело персиковые, – кивнул Вернон. – Помню, Су Ли запихивала их в меня после обеда один за другим, так что теперь мне сложно не испытывать к ним сентиментальной привязанности. Детство, детство, детство… – Он хмыкнул. – Интересно, мой отец любил йогурты? Ни разу не видел пустого стаканчика у него на столе. Виски, впрочем, сколько угодно.
Таисса прикусила язык. Если Вернон сейчас вспомнит о матери…
Но Вернон не сказал ни слова. Лишь едва заметно омрачилось лицо.
Ему было одиноко, вдруг поняла Таисса. И хотелось поговорить хоть с кем-то перед тем, как отправляться на верную смерть. С кем угодно. Хотя бы с ней.
– Может быть, я могу помочь? – негромко спросила Таисса. – Я дочь своего отца. И я помогала тебе раньше.
Вернон поморщился:
– Хочешь сказать, мне придётся присматривать ещё и за тобой? Нет, спасибо. Я не забыл Храм Великого Тёмного, где ты была слабее нашего общего приятеля Харона раз в пятьдесят.
– Там у меня не было способностей!
– Можно подумать, тут они у тебя бу… – Вернон осёкся. – Неважно. Мне пора.
Он встал одним грациозным движением, не глядя на Таиссу.
– Очень скоро лаборатории варианта «ноль» сделают свой ход, – произнёс Вернон. – Если у тебя получится не попасть под удар, будет здорово.
– Откуда ты это знаешь?
– Знаю.
Он бросил взгляд куда-то в сторону, и Таисса не сразу поняла, что он смотрит на неё через зеркальную поверхность автомата с кофе.
– Пару раз я просыпался в холодном поту от фальшивых воспоминаний, – отрешённо сказал Вернон. – Мне снились очень интересные минуты на лабораторном столе. Александр, заботливым голосом отдающий приказы, и я, с нанораствором в венах. Эйвен сказал, что от него нет лекарства?