Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Потеряв в темноте головной корабль, на котором был единственный опытный штурман, знающих подходы к Порт-Артуру как свои пять пальцев, остальные корабли японского отряда стали расползаться кто куда. Два корабля попытались прорваться к гавани под берегом, но один наскочил на мину, а второй налетел на затопленный ранее пароход. Остальные были, в конце концов, добиты береговой артиллерией, в зону действия которой эти тихоходные корабли зашли слишком далеко, что и предрешило их судьбу.
"Фусо" тем временем дошел до начала фарватера. Навстречу ему по проходу нетопливо и величественно, как и полагается богине, шла "Диана". Задержка крейсера с выходом из-за заевшего шпиля усугубилась решением командира корабля капитана первого ранга Залесского не расклепывать якорную цепь, а устранить задержку. На
Заметив впереди в темноте медленно идущий по фарватеру небольшой корабль, командир "Дианы" совершил еще одну, последнюю и непоправимую ошибку - он принял его за поврежденного "Манчжура", возвращающегося в гавань. Не запросив позывного, он сразу приказал дать задний ход и принять вправо, чтобы "пропустить беднягу". Залесский отдал приказ об обстреле "Фусо" только после того, как по тому открыла, наконец, огонь батарея Золотой горы.
К сожалению, попасть по маленькому, медленно плетущемуся в ночи броненосцу из мортир никак не удавалось. Канониры то вводили поправку на скорость в полтора десятка узлов, и тогда снаряды вздымали столбы воды перед носом "Фусо", то стреляли по нему как по стоячей мишени, и тогда пенился уже кильватерный след старого корабля. Пара снарядов из шестидюймовок "Дианы", с вечера заряженных чугунными боеприпасами (против миноносцев) бессильно раскололась о бронированный и забетонированный борт японца. Еще через две минуты с "Дианы", наконец засветившей прожектора, увидели, что пришелец медленно разворачивается поперек фарватера в самом узком месте, и на нем отдают якоря. У Залесского еще хватило ума задробить стрельбу, чтобы не топить брандер на фарватере, но что делать дальше, он придумать уже не смог - времени на посылку десантной партии и заведения буксира явно не было.
С японца доносились приглушенные взрывы - видимо, подрывали кингстоны и двери водонепроницаемых переборок, и в любой момент он мог просто взлететь на воздух. Единственной причиной, по которой на "Фусо" не взорвали погреба, было отсутствие в них боезапаса - адмирал Того решил не рисковать возможностью случайного преждевременного подрыва от попадания русского снаряда...
Когда мимо неподвижного крейсера, разведя изрядную волну, на максимальных для него одиннадцати узлах с воем сирены прокатился портовый буксир "Силач", на мостике "Дианы" наступила гробовая тишина: никто просто не мог понять, куда, и с какого рожна понесло вдруг эту посудину. И ее сбрендившего командира.
Командовал "Силачем" лейтенант Балк 2-й, старший двоюродный брат недавно ставшего лейтенантом Балка 3-го с "Варяга"...
Все хорошие офицеры всех армий мира делятся на две группы: офицеры бывают идеальные для мирного времени и для войны. Причем переходы из группы в группу практически невозможны. Во времена долгого мира офицеры военного времени чахнут и хиреют. Их затирают по службе чистенькие, умеющие тянуть носок, навести порядок в казарме и красиво отрапортовать офицеры мирного времени, их не любит начальство за излишнюю независимость и хулиганистость. Их поголовье неумолимо сокращается, несколько поддерживаясь только за счет притока недоигравших в детстве в войну мальчишек-романтиков.
Зато когда начинается серьезная, большая война, естественный отбор начинает идти по совсем другим критериям... Неожиданно выясняется, что блестящий капитан может блистать только на паркете бального зала или светском приеме, а под огнем теряет не только блеск и лоск, но и голову. Тем временем, перед лицом вполне реального врага, а не достающего по мелочам начальства, задерганный выговорами за пьянство и хулиганские выходки лейтенант может неожиданно пустить свою неумную, бьющую через край на горе начальникам энергию в нужное русло.
К чему это все написано? Просто лейтенант Сергей Захарович Балк 2-й, третий год "временно" командующий буксирным судном "Силач", и которого по цензу и выслуге еще более полугода назад должны были произвести в капитаны второго ранга, был не просто идеальным офицером военного времени. Он был уникумом. На "Силач" его "задвинули", буквально убрав с глаз долой Алексеева и надеясь, что на медленном буксире он, наконец, остепенится. Куда там! Вместо этого он внушил команде, что "экипаж буксира "Силач" должен фактически соответствовать названию корабля", и менее чем через год команда в охотку, под руководством и при активнийшем личном участии командира, жонглировала каждое утро пудовыми гирями. На верхней палубе буксира всегда были в наличии не только гири, но и штанги, тяжеленные цепи и прочие снаряды бодибилдеров начала прошлого века.
Вскоре "силачи" дожонглировалась до того, что в кабаках Порт-Артура появилась новая традиция - на тех, кто с "Силача", меньше чем втроем на одного не нападать. А еще через полгода перестали задирать вообще, потому что обидчиков "силачи" находили всегда, а их командир никогда не выдавал членов команды для наказания, назависимо от того, что те натворили в городе. Подобно легендарному поручику Ржевскому, о нем слагали анекдоты, причем почти все они имели под собой реальную подоплеку. Он спасал утопающих, тиранил чиновников всех мастей и рангов, а иногда и "купал" наиболее зарвавшихся из них прямо в гавани, перебрасывая тех через борт на радость команде. Если надо было послать куда-либо невооруженный корабль - Балк всегда был тут как тут. Его буксир всегда и всюду поспевал, не раз попадая в переделки.
В другой, нашей истории, перед сдачей крепости он прорвался из блокированного Порт-Артура на КАТЕРЕ тогда, когда полноценные боевые корабли предпочитали не рисковать и самозатопиться. Перед этим он, в нарушение прямого приказа коменданта крепости, взорвал свой пароходик, чтобы тот не достался японцам. Он получил за геройство два ордена, что для командира БУКСИРА - беспрецедентно... Увы. После войны он так и не вписался в стремительно "механизирующийся" флот, постоянно конфликтовал с любым начальством по любому поводу, скучал, хандрил и много пил. В конце концов, не найдя себя в мирной жизни, переведенный за очередное свое художество, которому, кстати говоря, умудрились даже пришить политический подкрас, с отряда миноносцев на должность командира транспорта "Рига", он морально сломался. Перенести очередного унижения не смог и застрелился... [79]
79
Реальная характеристика на Балка 2-го. "Капитан второго ранга С.З. Балк представляет из себя исчезающий тип флотского офицера-парусника, образованность его не идет далее чисто морской специальности. Поддаваясь алкоголизму в мирное время, капитан второго ранга Балк во многих случаях является элементом для службы нежелательным, но его решительность и беззаветная храбрость, проявленные на войне, его безукоризненно честная и симпатичная натура дают право на снисходительное отношение к его недостатку. Любимый подчиненными, в военное время кап. 2 р. Балк сделает из них героев, а в мирное - заставит с охотою выполнить всякое тяжелое дело, всякую экстренную работу, удивляя окружающих быстротою ее исполнения. Жизнь его неразрывно связана с кораблем, на котором он плавает, береговых привязанностей у него нет; как командир, он известен во флоте по лихости управления своим кораблем и заботою о его штатном и нештатном снабжении и устройстве. Кап. 2 р. Сергея Захаровича Балка надо беречь для военного времени".
Но сейчас этот жизнерадостный, бородатый хулиган, вечное бельмо на глазу начальства, любимец команды и всех молодых бесшабашных офицеров, несся полным ходом навстречу японскому брандеру и своей судьбе.
По военному времени буксир был штатно вооружен парой 37-миллиметровых пушечек, а по случаю предприимчивости командира на него поставили еще и пару старых картечниц Гатлинга. Как поговарили на флоте, их Балк то ли выиграл в карты, то ли просто украл у кого-то из миноносников. Впрочем, экипаж миноносца и сам снял их с наскочившего на мель при первой попытке заблокировать проход на рейд японского брандера.