Одна беременность на двоих
Шрифт:
— Надеюсь, мы не будем стелить его прямо сейчас, — с надеждой спросила я, когда дома Аманда швырнула рулон на диван. — У нас ещё февраль точно в запасе!
Аманда молча прошла с рулоном на кухню и положила в кладовке на полку, куда я перенесла уже всю воду. Я поднималась по лестнице, будто с двумя гантелями, и после пятого подъёма чувствовала себя так же паршиво, как и после пробежки.
— Кейти, — голос Аманды не предвещал ничего хорошего. Я выпрямилась и потёрла поясницу. — Сделай мне массаж.
Я вытерла вспотевшие руки о джинсы и кивнула:
— Ага, неси крем.
— Ты не поняла, — Аманда даже отступила
Она опустила глаза, я тоже, как и тогда в зале, когда Ванда вновь напомнила, про расслабление мышц влагалища.
— У меня самой не получается. Это как, знаешь… Ну…
— Хорошо, — ответила я и не узнала собственный голос. — Но у меня может и не получиться…
Я вообще с трудом понимала, что должно произойти. Я просто села на диван, потому что коленки дрожали, как и руки. Хотелось списать всё на тяжёлые бутылки.
— Зачем ты выключила свет? — спросила я испуганным детским голосом, когда Аманда повернула колёсико на торшере.
— А на что ты смотреть собралась? — в её голосе звучала дрожь. — Там трогать надо. На вот, руки помой.
Из темноты она ткнула мне в ладонь пимпочкой санитайзера. Холод растёкся по рукам. Язык стал неприятно горьким. К счастью, глаза попривыкли к сумраку, и не пришлось тыкаться в пустоту.
— Там выделений только очень много. Ну, ты знаешь, я говорила…
Слова доносились издалека, будто Аманда стояла у двери, а здесь на диване лежало только её тело. Да, именно так я и должна воспринимать происходящее — просто тело, ничем не отличающееся от предлагаемого Вандой пупса. Футболка прилипла к подмышкам. Я попыталась проглотить заполнившую рот горькую слюну и теперь мечтала открыть одну из купленных бутылок и радовалась, что темно и руки мои под одеялом. Стеснительностью Аманда не отличалась, а сейчас и подавно спешила после аквайоги стянуть мокрый купальник, и потому я прекрасно представляла себе то, что сейчас трогала, но лишь по синюшному цвету — на ощупь губы оказались большими и каменными — неестественно большими, словно хлопающие уши слона. Именно на них находились складки, грозящие разрывами, если верить Ванде. Если я вообще что-то понимаю…
— Ты что-нибудь чувствуешь? — попыталась я отыскать поддержку своим действиям у самой Аманды, но та лишь зло процедила, отрывая голову от подушки:
— А что я должна почувствовать?
Именно такого вопроса я и боялась, именно потому и открещивалась от массажа… Изначально мне не было противно касаться её, мне было страшно, что меня снова не так поймут. Я обрадовалась, что темно, и новая палитра на щеках осталась незамеченной. Жар лица передался в руки, и даже пальцы потеплели.
— Что ты расслабилась, — постаралась я выдохнуть ответ как можно ровнее.
— А я не могу расслабиться, неужто не понимаешь?
Я тут же убрала руку, и Аманда подтянула ноги к животу.
— Больше тогда не буду делать, — будто в оправдание прошептала я, чувствуя, как воздух вокруг лица пропитался женским запахом, от которого стало противно — теперь я могла согласиться с давним сравнением Аманды — запах свежей рыбы. Хотелось перебить его мылом, но я не двигалась с места, боясь показаться брезгливой.
— Нет, делай, только не спрашивай, что я чувствую, — уже в голос протараторила Аманда. — Я же рассказывала тебе про руку. Ты же понимаешь, чем у других этот массаж заканчивается…
Опять пауза. Надо быстрее её убрать.
— Не у всех, — уже отчеканила я. — Некоторым нельзя дальше. И я не трогала тебя внутри. Я будто фантик комкала.
Дурацкое сравнение заставило меня замолчать. Зато я нашла возможность ретироваться.
— Я что-то есть хочу. Принести тебе авокадо?
Аманда отказалась, но я всё равно получила возможность вымыть руки.
Глава пятьдесят седьмая «Цена ответственности»
Весь понедельник я прятала за экраном ноутбука захлестнувшие разум ощущения и свой стыд за них, придавший лицу подозрительную красноту. Календарь с ночи лежал в почте преподавателя, и я тыкала в старую версию файла, чтобы не испортить то, что могло украсить моё портфолио. Если Аманда и раскусила такую нехитрую игру, то не подала вида и не попросила помощи с флаерами для фирмы по недвижимости, которые надлежало закончить к среде. Пусть корпит над ними одна. Может, тогда вечером попросит массаж спины, вместо…
Я вновь почувствовала, что краснею. Мысли действовали не хуже сауны. Я даже уловила неприятный кисло-сладкий запах и с трудом поняла, что его источник вовсе не я, а лежащие в мешке апельсины. Их давно следовало перебрать. Замотав руку в бумажное полотенце, я принялась кидать в мусорку гниль, а лишь покрывшиеся мхом апельсины в раковину.
— Мы не выпьем столько сока, — подала голос Аманда.
— Я сварю мармелад, — ответила я, хотя не представляла вообще, как его варить. Наверняка знала лишь одно — долго. Мама иногда губила целые дни, спасая урожай. В общем-то это ещё один предлог не общаться с Амандой. Иногда даже хорошо, что язык опережает мысли.
Пакет слишком вонял, и я быстро собралась на улицу и от мусорных баков свернула к почте. Аманде пришла очередная кипа журналов и рекламных предложений. Теперь, когда она разделалась с учёбой, у неё будет предостаточно времени, чтобы прочитать всё от корки до корки и потом вынести мне мозг очередным массажем. Я со злости шарахнула дверцей почтового ящика и потом, будто извиняясь, погладила его. Только прикосновение к железу отозвалось в теле болезненным спазмом, и мозг в очередной раз проклял массаж.
Я поспешила укрыться от жутких ощущений на кухне, но потолок будто опустился, расплющивая мне голову, да и нос продолжало щекотать от запаха гнили.
— Если ты занята, — защебетала я, — я могу одна выгулять собаку. Ей пробежка тоже не помешает.
Я вновь надеялась, что фраза окажется спасительной. Аманда из солидарности к моей видимой работе пропустила аквайогу, а я так мечтала получить днём два часа свободы. Думала, растянусь на диване и побарабаню ногами, чтобы спустить адреналин. Теперь мне хотелось отвоевать хотя бы получасовую пробежку. Может, с настоящим потом от меня уйдут бешеные мысли.
Аманда поднялась слишком стремительно, чтобы усомниться в её ответе.
— Пойдём вместе, как в прошлый раз. Я буду на площадке, а ты на дорожке.
Ничего, не так всё плохо. Хотя бы на время окажемся в разных концах воображаемой планеты, а потом я найду спасение в апельсинах. Бег, однако, не принёс желаемой лёгкости, хотя всё же переместил мои терзания с головы на ноги. Да ещё в боку закололо.
— Я хотела испечь для Стива фокаччу. Но если тебе придётся из-за неё бежать лишний круг…