Одна беременность на двоих

Горышина Ольга

На крыльце нас встретил высокий парень, копия Тома. Только без хвостика.

— Помощь нужна? — И, не дожидаясь ответа отца, сбежал вниз. — Привет, я Робин.

Я пожала руку. Вернее еле успела её схватить. Он уже был у машины и забирал у отца сумку. Босиком. Только ноги о половичок вытер.

— Идём, я комнату тебе покажу.

В гостиной камин и рояль. Больше ничего, не считая барабанов и двух гитар на стендах.

— Я на всём пытался играть, но ни на чём не получилось, кроме кларнета, — послышался за спиной голос Тома, и я проследила за его рукой — на верхней полке книжного шкафа

лежал чёрный футляр.

Робин забрал у отца и мой рюкзак.

— Ещё сумка осталась. Я сейчас принесу.

— Не надо, Том. Там куртка и сапоги. Я к отцу отвезу в выходные.

Том кивнул, и я побежала за Робином, который был уже на середине лестницы. И уже почти наверху заметила, что не разулась.

— Брось, — сказал он, когда я нагнулась к шнуркам. — Я сейчас всё равно буду пол мыть.

Снизу донёсся детский плач. Я вздрогнула.

— Это Ноа, ему два года. Вот твоя комната.

Светлые занавески, белая кровать, белый комод.

— Нравится?

Я кивнула.

— За стенкой детская. Но Ноа обычно спит всю ночь. Другая комната пустая. Обычно. Потом родительская спальня.

— А где твоя? — неужели здесь больше четырёх спален.

— Мы вообще-то в ней находимся, — улыбнулся Робин.— Но я переживу.

— Как?

Робин продолжал улыбаться.

— Ну, я приходил сюда спать иногда, когда засиживался допоздна на работе или по клубам шлялся и было лень ехать к матери. Но младенец в доме меня напрягает. Так что я почти перестал приходить. Сестра обязана жить у отца три дня, а я уже большой, могу выбирать.

В голове прорисовалась картинка.

— Ноа тебе сводный брат?

Робин кивнул.

— Ладно, не буду мешать. Располагайся. Душ у вас с Мелоди на двоих, но она аккуратная девочка. А я пошёл пол мыть и к матери поеду, а сестра ещё останется. Ей надо вальс разучивать. Увидимся как-нибудь. Пока.

Я уселась на кровать. Слишком мягко. Взяла телефон, чтобы прочитать новое сообщение:

«Патриша уснула на руках. Я с ней час просидела, а потом смогла переложить в слинг, и она ещё два часа там проспала! А вчера за ночь только один подгузник сменила».

Я отложила телефон, достала из сумки тапки и решила отнести кроссовки вниз. По коридору кто-то бегал. Наверное, малыш, и я осторожно приоткрыла дверь. Топал Робин. Руки в тряпку, задом кверху, он намывал длинный коридор. У лестницы он остановился и вновь улыбнулся.

— Если мы не уважаем пол и тычем в него шваброй, то мы не уважаем себя, — и побежал с тряпкой вниз.

Я осторожно прошла по влажному полу и ступила на лестницу. Внизу стояла молодая китаянка с малышом на руках. Она приветливо помахала мне рукой и бросила «пока» Робину, вылетевшему из дверей с той же скоростью, с которой он драил пол. Затем пришёл черёд знакомиться с его сестрой. На вид шестнадцать. На отца не похожа. Должно быть, в мать. Она уселась за рояль и заиграла очень хорошо. Аманда бы оценила.

— Мелоди живёт у меня только со среды по пятницу, — подошёл сзади Том, — но каждый день с шести до семи приходит играть. В другое время у нас тихо. Ну, — он улыбнулся, — как может быть тихо в доме с двухлеткой. Но в основном они с Вэйминг во дворе или в парке, так что дом в твоём распоряжении. Я ухожу на работу в восемь, потом преподаю единоборства в клубе, и к десяти дома. Так что меня ты тоже не увидишь.

Том увёл меня в кухню напоить чаем. В пароварке дымился рис. Я не была уверена, что привезённые мной специи в этом доме уместны. В этом доме была неуместна и я, и всё же идти мне было некуда. Только в университет, и я решила сидеть там до поздна, получив у хозяина разрешение возвращаться к десяти, как и он.

В понедельник, закончив с проектом, я вышла из библиотеки в половине десятого.

— И ты собралась идти пешком? — С парапета спрыгнул Робин и в два прыжка оказался рядом. — Ну, привет, что ли?

Мне потребовалась минута справиться с шоком:

— Что ты здесь делаешь?

— Тебя встречаю. Вэйминг позвонила и сказала, что одна ненормальная девчонка решила прогуляться по нашему райончику ночью.

— Ещё не ночь.

— Для этого района уже ночь. Бомжи повылезали. Пьяные скоро повываливаются тоже.

— Ты с машиной?

— Без. Сестра на работу подбросила, а домой меня должен был отец отвезти после тренировки.

— И?

— Вместо тренировки у меня была маленькая пробежка до библиотеки, так что иди от меня на расстоянии, о’кей?

— О’кей.

— И обещай либо ездить на машине, либо возвращаться домой до семи. Я не хочу пропускать все тренировки. Я и так не частый гость в спорт-зале, как универ закончил. И вообще у меня девушка ревнивая, не поймёт.

Я выдохнула. Значит, его действительно пригнала сюда китаянка, а не его собственное желание. Спасибо ему, конечно, и раз у них тут опасно, я буду возвращаться домой пораньше.

Зазвонил телефон. По-умному надо было проигнорировать, но я ответила:

— Утром пупок отвалился, прямо перед визитом к врачу. И нам купаться разрешили. Завтра ванночку сделаю, — затараторила Аманда без приветствия, да так громко, что и Робин всё слышал. — Вообще нас расхвалили. Патриша такая сильная. Мы только в Рино приехали, недели ж ещё не было, а она уже на бок со спины переворачивается сама. Представляешь?

Я и в эту паузу ничего вставить не сумела.

— Но начались выделения из глаз. Я так обрадовалась, когда первую неделю ничего не было — думала, пронесло, но доктор сказал, что немного есть — так что надо промывать молоком, а массаж можно пока не делать. Через неделю посмотрит и решит, простые это выделения из узких каналов или гнойные. Если второе, то даст капли. Чёрт, я не хочу ребёнку антибиотик!

— Аманда, я на улице. Не могу говорить.

— Так перезвони из дома.

— Я не дома. Хозяйка квартиру продаёт. Я у папиных друзей.

— А что не сказала?

— Не знаю…

— Ладно, пока. Я тебе фотку пупка послала!

Я отключила телефон и спрятала в карман.

— Подруга две недели назад родила, — пояснила я, хотя Робин ничего не спросил.

Я его вообще не интересовала, а вот в среду попала под пулемётный обстрел его сестрёнки. Я с трудом выпихнула её из комнаты в одиннадцать, решив уехать в Салинас в четверг, сразу после лекций. Отец обрадовался, но выглядел грустным, и я понимала, что причина во мне и необходимости жить у Тома, потому решила развлечь его сообщениями Аманды и фотографиями Патриши.