Одна душа на двоих
Шрифт:
Артель прибыла на центральную площадь аккурат к общему ужину. Длинные ряды столов уже были составлены и наполовину заполнились дисциплинированными калахасцами. Никто из них и не обратил внимания на подъехавшую с западной стороны телегу и ее содержимое.
Все они семеро, а с ними и Талик с Шенне, проследовали к столу старейшин, устроенному на каменном около кухни возвышении. Девушка привычно выполняла роль поводыря Талика, в большой толпе терявшего способность ориентироваться.
– Старейшины, – твердо начала Кухэ, –
– Скажи им всем, – после неловкого молчания кивнула Яра Аржана на столы внизу. – Такое знать им должно.
Бригадирша согласно кивнула.
– Родные! – во весь голос прогремела Кухэ.
Разговоры в рядах затихли, сотни глаз устремились в сторону подмостка Совета и стоящей на нем женщины.
– Умер наш Вархаг, – уже много тише сказала она и отвернулась к старейшинам.
За столами внизу кто-то вскрикнул.
– Все остальные, – Яра Аржана властно обвела взглядом остатки строительного отряда и прибывших с ним подростков, – так оно и было?
Те виновато кивнули.
– А тело где?
– Вон там, в повозке, – пальцем указала бригадирша.
Внезапно на подмостки влетела в слезах женщина, никак, видимо, не желавшая верить в произошедшее, – супруга погибшего.
– Ну Корлик, как же?! – затрясла она за плечи старого знакомого.
– Летал, Юсина, и тогда ошибся…
– И всё его безумные полеты! – женщина рухнула на колени и, закрыв ладонями искореженное горем лицо, зарыдала.
Яр Муган покинул свое место, присел рядом с рыдающей и, обняв ту за плечи, попытался ее успокоить. Само собой, потерявшая мужа женщина заревела еще сильнее. Старейшина поднял ее и усадил на скамью.
– Ну ты же друг его, – набросился Яр на Корлика, – чего же не сдержал?!
– Да потому, – зло закусил губу тот, – что он без неба жить не смог бы!
– Беспутный друг, беспутный муж! – не удовлетворился объяснением старейшина.
– Ты пасть заткни! – вмиг взорвался Корлик, самообладание которого с утратой друга и опорожненной его фляжкой сильно пошатнулось.
– Эй, на кого затявкал?! – растерянно открыл рот Яр Муган, должно быть, не рассчитывавший на такую реакцию. – На меня?!
В три широких прыжка Корлик настиг его и со всей мочи направил свое тело на старейшину. Их дар-буганы столкнулись, взаимно уничтожая друг друга, образовали невидимый сгусток небесной силы, который отбросил обоих в обратные от столкновения стороны.
Старейшина повалился на каменный помост, тогда как нападавший смог удержаться на ногах и продолжить атаку. Подойдя к упавшему, Корлик наступил тому на грудь и прижал к земле:
– Змея и трус! Как ты еще не подавился желчью?
Потасовки в общине были такой редкостью, что никто даже не дернулся, чтобы остановить или разнять мужчин. Не только Шенне и Талик, все стоящие рядом с ними строители, старейшины, сидящие за столом, но и те жители, что видели драку снизу, лишь изумленно наблюдали происходящее.
Только умудренный подобными выходками первый защитник Гахтаг спокойно встал со своего места и направился к месту драки.
– Дар-каратун, – подходя к Корлику, уже убравшему с груди Яра свою сандалию, он, на секунду остановившись, почти мгновенно призвал темно-синий меч. – Склони колени и предстань перед Советом, – грозно приказал он виновнику.
– Сначала пусть поест, – неожиданно вмешался старейшина Минжур, самый старый и самый уважаемый член Совета. – Ты проследи, Гахтаг.
– Идем! – кивнул он Корлику, отводя свой небесный клинок в сторону.
Тяжело вздохнув, тот последовал за первым защитником – сначала на раздачу, а затем уже к столику, обычно занимаемому Корликом и его семьей у западного края площади. По пути Гахтаг остановился у ближайшего клочка земли и по самую рукоять опустил в нее синий меч. В такой толпе небесное оружие могло легко кого-нибудь ранить или даже убить.
Они поставили свои миски, сели. Гахтаг расположился рядом с поднадзорным. Молча и не спеша принялись за еду.
Глядя на отца, молча жующего сухую лепешку, Талик не мог объяснить его безумного поступка. Юноше была понятна причина злости и раздражения, не ясен был лишь слепой гнев, выплеснувшийся так наружу и теперь грозящий отцу суровой карой.
«Если он думал проучить или убить того, то разве стоило вот так… прилюдно? – рассуждал про себя Талик. – Все можно было сделать незаметно. Тайком. Зачем тогда сейчас?»
Разделяла его недоумение и мать.
– Зачем ты так? – осторожно спросила Альма. – Они ж тебя накажут!
– Устал его насмешки выносить, – зло выдавил отец и отвернул от супруги лицо.
Отвернулась и она.
– Вот ты, Гахтаг, – попробовал найти Корлик поддержку у постороннего, – ужели с ним ты ладишь?
Тот пошевелил мощными челюстями, повел носом – и все же промолчал.
– Чего молчишь?
Первый защитник усмехнулся.
– Он не такой злодей, как кажется тебе. Ничем не хуже прочих из Совета.
– Хочешь сказать, он лишь меня не любит?!
– Пожалуй, что и да, – холодно согласился воин.
– Да, лишь меня и брата Альмы… – Корлик желчно усмехнулся.
– Ты все равно им лучше не дерзи, – спокойный, дал ему совет защитник. – Ошибок Рахмы повторять не стоит.
Вскоре на трибуну вышла Яра Аржана и произнесла вполне обычную поминальную речь, ожидаемо окончившуюся «Отдыхай, Вархаг!».
– Отдыхай, Вархаг! – дружно вторили ей столы.
– И пусть запомнит наша молодежь, – добавила после старейшина, – небесные дары даны нам для защиты. И также для труда. Никак не для потех! Не для того нам их давали боги!