Одна душа на двоих
Шрифт:
– Пожалуй.
– Ты меня прости, любимый, – Шенне поцеловала его верхушку уха, слезинки невольно соскользнули по ее щекам.
– За что?
– За боль, за эту слепоту, – продолжала она целовать его ухо, щеку.
– Шенне, не надо извинений. Я думаю… – Талик обнял ее крепче и поцеловал в губы, затем в подбородок, в шею, – ох, как же я тебя люблю…
Момент их страсти скоро был прерван криком соседских мальчишек, а стоило тем угомониться, их зазвала Альма. Фруктовый сад на заднем дворе оказался плохим местом – как для свиданий, так и для
На следующий день Талик вновь успел наведаться домой до занятий. Яр Багур немало его удивил, когда вместо черновой работы поручил изучить старинные дощечки «О правилах наказаний», в которых излагались подробные объяснения значительности некоторых проступков. Выходило так, что устав общины был не просто давней традицией, а традицией, основанной на определенной логике.
Юноша быстро одолел скромный по размеру текст, о чем поспешил доложить Яру.
– Обдумай, а назавтра мы обсудим, – наказал ему старейшина и с тем отпустил.
Оказавшись дома еще раньше, чем вчера, юноша не обнаружил Яра Мугана, лишь следы его пребывания. На столе вновь стояла пиала с недопитым мятным настоем, а рядом с ней – нетронутая корзинка спелых слив, коих у них в саду не водилось.
– Мам, это уж не слишком? – Талик кивнул на корзинку с фруктами. – Муган сегодня снова приходил?
– Пожалуй, слишком, – уже без прежней улыбки отвечала ему Альма, – но куда мне деться?
– Скажи, чтоб не ходил.
– Я говорила.
– А он что?
– Говорит, старейшинам видней…
После случая с отцом и дощечек о наказаниях Талик уже много лучше понимал, почему простой человек не может так просто перечить старейшине, а потому дальнейшие расспросы оставил. Надо было найти иной способ, который не запретит Яру посещать Альму, но сделает это неудобным или даже бессмысленным. Только так мама бы оказалась в безопасности, а они с Шенне – свободны в выборе места и времени для вечерних встреч.
– Мне кажется, я знаю, как нам сделать! – осенило девушку, и вечером она уже описывала родителям, какому ужасному давлению подвергается Альма со стороны старейшины.
Таймур с Дафной также недолюбливали Яра и не раз были свидетелями его ухаживаний за имеющей мужа соседкой. Однако и помочь той они, с первого взгляда, не могли.
– Все это скверно, дочка, – хмуря свои белесые брови, причитала мама, – да как быть с тем?
– Ее бы нам подальше отселить, – подталкивала их к решению дочь.
– Куда ж, красавица? – отозвался и отец.
За последний год их с Шенне отношения не стали прежними – подобное уже вряд ли было возможным, однако они и не сильно испортились. Таймур более не был в ее глазах идеальным, но за отцовскую любовь и заботу она готова была временно мириться с его недостатками, которые, к слову, порой ее сильно раздражали.
– Да хоть к твоей сестре!
– К Нояне?
Нояна – старшая дочь Яра Каира – жила с мужем вдвоем на небольшой ферме у северной границы Калахаси. Их дети уже выросли и покинули родительское гнездо, а они двое, как и прежде, занимались разведением кур, свиней, а заодно и гончарным делом.
– К ней. Они же на отшибе, детский дом пустует.
– Ну… – засомневался Таймур.
– Мы их спросим, – решила за него супруга, лучше других чувствующая неловкость положения соседки. Постоянные приходы Яра Мугана могли на пустом месте испортить репутацию Альмы, а с ней и разрушить их с Корликом отношения.
Дело было решено за ужином. Таймур поговорил с Нояной, та – с мужем, вместе они пришли за их общий стол. Воочию убедившись в граничащем с недостойным поведении Яра, они по его уходу сами сделали Альме предложение пожить до возвращения мужа на ферме. Та засмущалась, и Талику пришлось поддержать ее решимость.
– Мам, соглашайся, – своим неровным баритоном произнес он, – папа был бы за.
И она согласилась. Тем же вечером погрузили они на телегу ее станок, нити, прялки, незаконченные одежды и личные вещи и перевезли на ферму. Свободного времени таким манером у Талика стало еще меньше, зато степень свободы по его использованию возросла кратно.
Постепенно их жизнь наладилась. Яр Муган на время исчез из виду. Обеденное место Корлика заняла Нояна, и даже во время ужинов его присутствие стало едва заметным.
Талик же с Шенне снова бродили по дальним полям, снова засиживались у полюбившегося им ясеня, снова могли свободно болтать обо всем, что им вздумается. Шаг за шагом пытались они освоить полет, и если бы не дары Бугана и Камилана, уже в первый же день переломали бы себе кости. Вархаг был прав – владение даром полета требовало немалого мастерства.
Их ладная жизнь продолжалась всего десять дней. А затем Яр Муган неожиданно нагрянул на ферму. Хозяева, по обыкновению, были дома, тепло старейшину встретили, и тот, оценив состояние общинного хозяйства, восвояси удалился.
Однако на следующий день он явился вновь. И еще через день тоже.
Осторожно проследив за ним, подростки узнали, что Яр поселился у своего брата, жившего в северной части поселения, – всего в каких-нибудь пятнадцати минутах ходьбы от фермы Нояны. Как говорили старшие – на время ремонта прохудившейся у него самого крыши.
Все чаще до них стали доходить слухи, что Корлик, по всей видимости, уже погиб на рудниках, что старейшина Муган не упустит своего шанса, и Совет обязательно женит его на красавице вдове, как только смерть Корлика подтвердится.
– До чего ж он гнусный! – негодовал Талик, не доверявший подобным слухам, но совсем не желавший видеть того отчимом.
– И мерзкий! – Шенне было проще, хотя его невесткой она тоже становиться не хотела. – Хуже его нет!
Подростки вновь коротали вечер у ясеня. Талик сидел на земле, опершись спиной о толстый его ствол, Шенне, положив голову ему на бедра, лежала рядом.