Одна минута и вся жизнь

Полянская Алла

— Привет, Витек! Куда собрался на ночь глядя?

Голос принадлежит молодому парню из охраны. Дана видит его в свете прожекторов, натыканных по периметру стены.

— В сад, к Михею.

— Он сегодня там, ты прав. Бывай!

— Ага, пока.

Охранник продолжает свой путь, а Крат стоит, словно раздумывая, потом опять плетется вперед.

— Так мы до утра будем ползти. — Дана устала.

— Нам бы только до садов добраться, а там темень, и до рельсов совсем близко. — Цыба раздраженно сопит. — И правда, плетется, будто не своими ногами.

— Так

он, поди, нанюхался. Или обкурился. — Таня хихикает. — У Витальки драп никогда не покупает, гордый, типа.

— Не гордый, а боится. — Виталька презрительно щурится. — Злопамятный, зараза! Помнишь, Данка, как мы его тогда отделали в общаге?

— Это когда переезжали? У меня шрам под коленом так и остался.

— А он помнит до сих пор, гнида такая. — Виталька снова обнимает Дану за плечи. — Ты замерзла?

— Нет. Просто как-то не по себе немного.

Виталька зарывается лицом в волосы Даны. Когда он услышал о том, что на нее напали, он решил, что сам убьет Крата, но природная осторожность взяла верх. Виталька ненавидел маленького ублюдка всей душой, только ему не хотелось в тюрьму. Он решил все обдумать. И вот теперь они это сделают. Единственное, о чем жалеет Виталька, — так это о том, что Данка уперлась и пошла с ними. Но спорить с ней бесполезно, он это знает. Они все знают.

Наконец Крат достигает границы света и тени. Вот он делает несколько шагов и вступает в темноту лесопосадки. Осталось пройти совсем немного, каких-нибудь триста метров, но идти приходится вслепую по узкой тропинке. Крат спотыкается, падает и грязно ругается.

— Помочь?

Голос из темноты звучит знакомо и ненавистно. Крат знает этот голос, но не может вспомнить, кому он принадлежит.

— Иди ты на…

— Зря ты. А у меня выпивка есть.

— Михей? Ты? Темно, как у негра в жо…. — Крат решает, что перед ним Михей.

— А ты и там успел побывать? Говорят, ты что-то особенное придумал?

— Я эту Кошку во все дыры поимею, а потом…

Крат снова спотыкается. Его поднимают заботливые руки.

— А Цыба тебе за это…

— Насрать на Цыбу. И на Танкера, ублюдка. Цыган он боится. Так и станут цыгане за Кошку подписываться.

— За Кошку не станут, а за Витальку подпишутся.

— Я с Виталькой разберусь по-своему. Стукну на него ментам — и сядет он.

— Ну и будешь сукой. На вот, выпей.

В руки Крата ложится бутылка.

— Пей, не сомневайся.

— Сколько?

— Сколько сможешь.

Крат икает от удивления. На какой-то миг в его сознании проскальзывает сомнение: а Михей ли это? Голос, который с ним говорит, совсем другой. Этот голос Крат ненавидит почти так же сильно, как и Кошку.

— Михей, это ты?

— А кто тут еще может быть?

— Не знаю.

— Пей, сейчас узнаешь.

Вожделенная емкость у него в руках, и Крат прикладывается к горлышку. Он не чувствует вкуса напитка, потому что привык к самогону, а эта бутылка куплена в магазине.

— Что за дерьмо?

— «Столичная», пей.

Крат

глотает, боясь, что Михей передумает и отберет бутылку. Чьи-то руки удерживают его от падения, но Крат не задумывается, сколько этих рук. Ему уже все равно. Захлебываясь, он пытается рассказывать о своих огорчениях. Но рядом с ним тихо. Скоро бутылка пустеет, и Крата клонит в сон. Ему кажется, что он лежит в сторожке у Михея.

— Я эту Кошку…

— Точно, Крат. Но когда-нибудь потом.

И этот голос Крат ненавидит. Кто это? Данка? Но откуда бы ей здесь взяться? И что там так гремит?

Ни о чем больше он подумать не успевает. Налетевший поезд сминает его, как бумажную куклу. Но никто этого не видит. За несколько минут до наезда Виталька повел их назад. Он почти несет Дану, но ему не тяжело. Он думает о том, что никогда не посмеет прикоснуться к ней так, как к Таньке. Но он хочет этого, очень хочет. И он осторожно целует ее волосы. Так можно. Она не заметит.

— Хорошо, что мы помыли посуду. — Голос у Даны совсем сонный. — Я страшно хочу спать. Как бы мне в школу завтра не опоздать…

— Я останусь у тебя ночевать. — Таня более вынослива, сказывается привычка шляться по ночам. — Не бойся, не проспишь.

Остаток пути они проделали молча. Смерть Крата посчитали несчастным случаем. То, что осталось от Крата, собрали в пакет с рельсов. В его крови был обнаружен алкоголь. Много алкоголя. Вот так бывает: напиваются и укладываются отдохнуть на путях.

Среди ребят на Третьем о смерти Крата ходило множество самых невероятных слухов. Но Виталька оказался прав. Следствие установило свидетелей, охранники подтвердили версию. Откуда взялась бутылка? Может, под курткой нес, мало ли… Милиции делать больше нечего, как копаться в обстоятельствах смерти Крата. Умер — и ладно. Туда ему и дорога.

Единственный, кто не поверил в случайность, был Танкер. Умный и хитрый, он сразу призадумался, кое-что сопоставил и однажды вечером появился на «точке».

— Привет всем. — Танкер улыбается, ни дать ни взять — приличный мальчик из обеспеченной семьи. Так оно и есть, но имеется маленькое «но» — мальчик с младенчества усвоил правила двойной жизни.

— Чего надо, Танкер?

Виталька и Вадик смотрят на него без всякого интереса, Таня — настороженно, а Дана только на минуту подняла глаза от книжки и снова углубилась в чтение.

— Ничего особенного. — Танкер мягко улыбается. — Дружественный визит. От имени и по поручению… в общем, это было лихо и очень умно. Я вас явно недооценивал.

— Ты обкурился? — Таня смотрит на него испытующе.

— Танкер, ты чего? — Цыба даже привстал. — Или от большого ума заговариваться начал?

— Ладно вам темнить. — Танкер стал серьезным. — Вы знаете, о чем я. Крат получил то, что заработал. Провернули вы это дело на пять баллов. Никто вас не видел, не слышал.

— По-моему, я начинаю понимать. — Дана отложила толстенный том. — Он имеет в виду, что мы убили Крата. Ты это хочешь сказать, Валера?