Одна на миллион
Шрифт:
– Нет Басу, я не буду этого делать. Ты сам подумай: этот фильм мой дебют! Он слишком много для меня значит. И я не хочу, чтобы он стал последним в моей карьере. А Шив Банерджи может сделать так, что он станет последним. Он невыносим, он груб, он нагл.
Мужчина устало потёр виски:
– Я всё понимаю Лив, но и ты должна меня понять. Мне нужно было тебе сообщить эту новость, и я сообщил. В этой стране мало женщин режиссёров. И ты сама понимаешь, почему так. Потому что мужчины правят этим миром.
Девушка сердито поджала губы:
– Как надоела эта дискриминация! Как
– она задумчиво потёрла подбородок, и посмотрела на сидящего напротив мужчину. Басу был её другом. Они учились на одном курсе, а после окончания не теряли друг друга из вида.
– Нет, конечно. Что за вопрос Лив? Сама знаешь, как много режиссёров, причём бездарных режиссёров вышло из таких кланов. Если бы не протекция, и не связи, им никто бы не позволил снимать фильмы после всех этих оглушительных флопов - он фыркнул, и стукнул рукой по столу, изображая треск, с которым фильмы этих режиссёров проваливались.
Девушка тяжело вздохнула:
– Басу, я не хочу работать с Банерджи. Ты же знаешь, что я не смогу терпеть его выходки, и нам будет трудно сработаться.
Мужчина с сочувствием похлопал девушку по руке:
– Я знаю Лив.... Но он звезда, и его слово много значит. Мне передали, что он тоже не в восторге, что приходится работать с новичком.... Но его очень зацепил сценарий, потому он согласился. Что я могу тебе сказать, чтобы ободрить? Придётся тебе засунуть свою гордость куда-нибудь подальше, и настраиваться на работу с Банерджи.
Девушка поднялась со стула:
– Ты прав, Басу. Надо мне брать себя в руки, и приниматься за работу. Прости, что налетела на тебя. Но как только ты мне сказал, что мне придётся работать с Банерджи, я вышла из себя. Ты же в этом не виноват. Ладно, я пойду. Ещё увидимся, пока - она прижалась щекой к его щеке, и вышла из кабинета.
Ливия Чандра Арора направилась к своей машине. По дороге она обдумывала, то, что ей сказал Басу.
– Работать с Банерджи.... Что может быть хуже?
– спросила она себя.
– Не работать вовсе - тут же ответила она себе.
– Правильно сказал Басу, нужно засунуть свою гордость куда-нибудь далеко, и не вспоминать о ней долгое время. Нужно делать то, о чём она давно мечтала.
Девушка с детства мечтала оказаться в Болливуде. В подростковом возрасте она поняла, что актриса из неё не выйдет. Она не обладала обаянием Хемы, красотой Мумтаз, чувственностью Рекхи. Одно время девушка ненавидела своё отражение в зеркале: глаза непонятного каре-зелёного цвета, брови, сросшиеся на переносице, придавали ей оригинальность и индивидуальность, но красоты не добавляли. Нос был большеватым, губы узкие. Да, они были фигурные: и нижняя и верхняя напоминали изогнутый ствол арбалета. Всё это её мало утешало. Да, у неё были красивые, густые волосы, но разве этого будет достаточно? Ещё она не любила свою фигуру - она была эдакой пышечкой, что её ужасно раздражало. Девушка казалась себе гадким утёнком. Уверения матери и отца в обратном, ни к чему не приводили. Ещё её раздражало собственное имя. Ну, кто его придумал? Ливия.... Надо же! Хорошо ещё, не додумались назвать
Сев в свою машину, девушка завела её, и выехала на дорогу.
– Нет, ну, правда, почему её назвали Ливия? Младших детей они назвали: Динеш и Киран. Динеш был младше её на шесть лет, Киран на восемь. Ливия всегда помогала маме с малышами. Хотя, отец достаточно зарабатывал, и к ним часто приходила няня. Но девушка считала, что чужим людям не стоит доверять малышей.
Притормозив у светофора, она включила радио. Но тут зазвонил телефон, и она сделала громкость тише.
– Да?
– отозвалась девушка.
– Здравствуй дочка - раздался в трубке голос матери.
– Мама, здравствуй. Как Вы, что-то случилось?
– Нет, ничего не случилось. Разве я не могу позвонить своей дочке?
– добродушно сказала Дивья. Потом она рассказала о домашних делах, а затем плавно перевела разговор на старшую дочь.
– А ты как? Питаешься хорошо?
– девушка при этих словах закатила глаза, и цокнула языком.
– Мам, я в порядке, и питаюсь я хорошо, да. Слежу за своим здоровьем.
Женщина выдохнула с облегчением.
– Это хорошо. Как обстоят дела с работой?
– Мне предложили снимать фильм в качестве режиссёра - радостно выпалила девушка.
– Правда, дочка?
– переспросила взволнованная женщина.
– Правда, мама!
– Какая радость! Ашок, Динеш, Киран - идите скорее сюда. Ливия будет снимать фильм - прокричала мама.
Девушка засмеялась, представляя как в этот момент к матери со всех ног, со всех концов дома бегут родные. Папа, поправляя съезжающие очки. Динеш, в срочном порядке брызгающий освежителем себе в рот, чтобы родители не унюхали запах табака. Киран, отбросившая свой сотовый телефон, по которому она часами разговаривает. Родные подбежали к маме, и стали наперебой задавать вопросы, перебивая друг друга:
– Да, сценарий написала тоже я.
– Кто будет композитором? Я ещё не знаю. Этот вопрос нужно обсуждать с продюсером.
– Продюсер решил, что в главной роли будет сниматься Шив Банерджи - она не договорила, так как раздался визг Киран.
– Шив? Вау, я его обожаю! Лив, можно я приеду к тебя, ну, пожалуйста!
Дивья шикнула на дочь.
– Киран, помолчи. Ты никуда не поедешь, у тебя скоро экзамены.
Они ещё немного поговорили, а потом попрощались. Ливия скучала по своей семье, и старалась на праздники приехать, чтобы погостить как можно дольше.
Девушка подняла очки с носа, на голову, и подъехала к небольшому домику, который она снимала. Он был одноэтажным, состоял из спальни, гостиной, рабочего кабинета, кухни и ванной комнаты. Для неё одной места было достаточно. Она поселилась здесь три года назад, после окончания университета. Дом располагался в тихом районе. Соседями были доброжелательные люди. Вот и сейчас, припарковав машину, и направившись к дому, она увидела соседку миссис Мехра, которая помахала ей рукой в знак приветствия. Девушка помахала в ответ, забрала почту из ящика, и вошла в дом.