Одна ночь с темным магом

Люче Лина

Тихий стук в дверь почти подбросил его на стуле. Кетим резко поднял голову и сузил глаза. В груди на миг поднялось бешенство: кто посмел лезть к нему сегодня? Разве он не ясно дал понять всем друзьям и приятелям, что не намерен этим вечером общаться с кем-либо? На миг представив, как открывает дверь и швыряет огненную стрелу в лицо пришедшему, кем бы он ни был, Ульрис перевел дыхание. Нет, так нельзя.

Никто не должен знать, в каком он сегодня состоянии. Он и виду не подал на экзамене, как задело его поражение, и все восприняли это как должное. Но если хоть кто-то поймет,

чего на самом деле это ему стоило — репутация пострадает. Ведь тогда и окружающие воспримут это как поражение в поединке, а не как незначительный инцидент на экзамене, который он все равно сдал лучше всех.

Медленно поднявшись, Кетим надел маску полной невозмутимости и сделал три шага до двери, чтобы мягко нажать на ручку и открыть ее. Но когда увидел, кто стоит на пороге, буквально врос в пол. Горячая волна прокатилась по всему телу от шеи до пят, а за ней — холодная, и руки одеревенели.

– Миледи?
– пробормотал он, не сумев скрыть удивления, и дважды, а то и трижды прошелся по ней взглядом, словно снова и снова проверял, она ли это перед ним, или зрение подводит.

Хетция пришла в необычно фривольном платье, которое никак не могло приличествовать профессору академии — синий шелк, обтягивающий фигуру, низкое декольте и узкий подол, сквозь который угадывались очертания стройных ног.

– Позволишь войти?
– спросила она, и Ульрис тотчас посторонился, пропуская ее в свою комнатку. Он все еще молчал, пока она осматривала обстановку, весьма убогую с точки зрения самого Кетима: кровать, стол, пара ламп, полки для книг и шкаф для одежды.

Он ждал, что она скажет, не вполне понимая цели визита, и всерьез опасаясь, что вот-вот проснется: Хетции незачем было являться к нему, да еще в таком наряде. Совсем незачем.

– Как ты себя чувствуешь, Ульрис?
– наконец, спросила она, оборачиваясь к нему. Кетим, стоя в двух шагах, остро чувствовал ее обворожительный аромат. Он разглядывал округлости груди, открытой платьем более обычного, и заметил, что ее губы блестят от прозрачной помады, и благодаря этому кажутся еще более соблазнительными, чем всегда. Смысл вопроса Ульрис уловил с трудом и не сразу.

– Я в порядке, миледи. Благодарю, - негромко ответил он после паузы, затянувшейся до неприличия.

– Хотела спросить тебя, Ульрис. Как ты думаешь, ты первый за всю мою жизнь мужчина, который додумался сделать мое тело ставкой в какой-то игре?

Вздрогнув, словно получил пощечину, Кетим невольно прикрыл глаза и сглотнул, а потом кивнул, принимая удар и справедливость упрека:

– Не первый?

– Третий, - спокойно ответила Хетция, подходя к окну, словно нарочно позволяя ему немного расслабиться и взять себя в руки, пока она не смотрела на него, стоя вполоборота. Новая долгая пауза повисла в мансарде, после чего эта женщина, казавшаяся немного грустной в свете луны, медленно повернулась лицом к Кетиму:

– Есть нечто общее в этих играх. Угадаешь, что?

– Вы все время выигрываете, - процедил он с усмешкой. Как бы ему ни было горько, он не утратил способности к самоиронии.

– Верно, - отозвалась она с мягкой улыбкой, - но есть отличия между этими играми. Хочешь знать, какие?

– Да, - выпалил Ульрис, не думая. Он всегда предпочитал иметь информацию вместо того, чтобы прятаться от правды, какой бы болезненной она не была.

– Во-первых, никто еще столь щедро не предлагал мне равные услуги в случае выигрыша и проигрыша, - мягко начала Хетция, отступая от окна.

Кетим прикрыл глаза и кивнул, наблюдая за ней. Помоги ему темный дух, если она подойдет еще чуть ближе, он опять начнет с ума сходить от этого запаха.

– Во-вторых, - вкрадчиво заметила она, делая еще один шаг к нему, - ни в одной из этих игр я прежде не сомневалась в своей победе так, как в этой.

– Вы сомневались?
– вырвалось у него помимо воли.

– Конечно, сомневалась. По правде, я думала, ты выиграешь поединок, Ульрис.

– Но…

Он растерянно посмотрел на Хетцию, которая теперь стояла совсем близко, на расстоянии меньше вытянутой руки. До экзамена он и сам думал, что выиграет, но позже, когда проиграл, полностью уверился, что был ослом, которого опытная магиня просто расчетливо обвела вокруг пальца.

– Не будь ослом, Ульрис, - пробормотала она, словно прочитав его мысли, и положила ладони прямо на его грудь, обтянутую шелковой белой рубашкой, - я хотела, чтобы ты выиграл. Я победила случайно.

– Ради темного духа… вы издеваетесь?
– ошеломленно выдохнул он, но все же автоматически обнял за талию и слегка наклонился, готовый поцеловать ее.

– Замолчи. И забери свой приз, - прошептала она прямо в его губы — за мгновение до того, как Ульрис жадно поцеловал ее.

Ее аромат мгновенно наполнил его ноздри, легкие, все тело — все его существо. Мягкие податливые губы, ласкавшие и поддразнивающие, сводили с ума, также, как и ее опытные нежные руки, тут же оказавшиеся под его рубашкой. Кетим со стоном обхватил ее лицо обеими ладонями, целуя с такой страстью, с какой никогда никого не целовал, даже свою первую девочку-фею в четырнадцать лет. А потом начал нетерпеливо срывать проклятое соблазнительное платье. Хетция помогала ему, и довольно быстро выскользнула из своего наряда. Ульрис сорвал с себя рубашку и жадно потянулся к ней, полный почти неконтролируемого желания обладать, причем немедленно, пока не произошло что-то, что могло бы помешать этому.

Тихо посмеиваясь над тем, с какой лихорадочной торопливостью он ласкает ее и стаскивает нижнюю рубашку, чулки и туфельки, Хетция успокаивала ласковыми поглаживаниями, пока Ульрис не опомнился:

– Прости, - прошептал он и попытался взять себя в руки, замедлив движения.

– Все хорошо, - тихо отозвалась она, прикусывая мочку его уха, когда они оказались в постели. Ульрис издал тихий стон и перевернул ее на спину, накрывая своим телом. Он отвел ладонью ее разметавшиеся волосы и собрал их в руке: