Одна ночь

Линч Карисса Энн

— Тупые задницы, — прорычал он, спотыкаясь в темной ванной и наткнувшись на раковину.

— Сейчас! — Филомена оттолкнула меня.

Я закрыла дверь в ванную, пока она пыталась придвинуть шкаф.

— Поторопись! — выкрикнула я, когда дядя толкнул дверь. Я удерживала, но ему удалось просунуть в щель руку. Я зажала ее в дверном проеме.

Мой дядя зарычал. Ужасный, животный звук…

— Еще пара дюймов…

Филомена покраснела от натуги, придвигая шкаф, чтобы закрыть дверь. Я склонилась, и мы вместе забаррикадировали дверь.

— Какого

черта происходит? — взревел Филлип, стуча кулаками в дверь. — Это не смешно, девочки! Перестаньте, маленькие сучки.

— Теперь звони им. У нас есть всего несколько минут, прежде чем он выломает дверь и освободится… — предупредила Филомена.

Я побежала к телефону на кухне, молясь, чтобы шкаф выдержал. Телефон пожелтел с годами, телефонный провод так скрутился, что между мной и стеной не было никакого расстояния, пока я набирала номер.

— Девять — один — один. Что у Вас произошло? — спросила женщина.

Я смотрела на Филомену, а она на меня, пока произносила строчки, отрепетированные несколько раз за последние два часа.

— Это Андреа Игон. Я живу со своим дядей Филом Игоном. Сегодня несколько подруг остались у меня на ночь. Дядя вернулся пьяным, и мне кажется, что он причинил боль моим двум подругам… Мы загнали его в ловушку в ванной, но мне кажется, что он и нам сделает больно. Пожалуйста, приезжайте скорее.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

НАШИ ДНИ

Мое сердце все еще колотилось в груди, пока я вышагивала у окна гостиной, высматривая черный грузовик с Грант — стрит или какие-нибудь перемещающиеся тени в темноте.

Когда в конце улицы возникли два больших кошачьих глаза ее машины, я с облегчением вздохнула.

Я дождалась, когда она припаркуется рядом с моим минивэном. Затем открыла дверь и поспешно помахала ей, чтобы она вошла.

Она была потрясена. Это видно по ее молочно-карим глазам. Волосы зачесаны назад в низкий хвост. На ней были надеты мягкие пижамные штаны.

Я закрыла дверь, выключила свет на крыльце и задвинула засов.

— Что произошло? — потрясенно спросила она.

Молча я провела ее через гостиную, мимо пустой комнаты Делани, дальше по темному коридору к моей спальне.

Не знаю, воображение ли это или нет, но от тел в комнате исходил запах. Какая-то незнакомая кислота, но в тоже время, сладость, пропитали воздух.

Я открыла дверь и щелкнула выключателем.

Как и ожидалось, тела все еще лежали на полу бок о бок. Я вошла и встала у комода.

— Филомена, он вернулся и оставил мне эти тела. Полагаю, для нас.

— Почему ты так говоришь? Ты пугаешь меня, — Пэм потянулась и схватила меня за руку, сжав.

Это наша история, наши тайны… То, что заставило меня назвать ее настоящим именем.

Я не произносила его… Двадцать… Двадцать пять лет? Возможно, больше…

Мы обещали оставить все позади, оставить проклятые Богом имена с теми двумя мертвыми девочками, но привычки сложно исправить.

И до тех пор, пока ничего этого

не произошло, я притворялась, что мы Айви и Пэм, две лучших подруги из Индианы, две переселенки из южной Джорджии, которых приютила бабушка Пэм. А в конце мы стали офисными коллегами…

— Прости. Просто… Все на меня снова навалилось. Я испугалась, Пэм. Он здесь. Не знаю, как, но он нас нашел.

— Как он мог выйти из тюрьмы? Мне казалось, что ему дали пожизненное.

— По УДО, — пробормотала я, направляясь к телам. Я почти представила, как из-под простыней появляется дядя Фил…

Пэм спокойно положила сумочку на мою постель и подошла к трупам.

— Кто под этими простынями? — выдохнула она. На мгновение я вернулась в старый трейлер, в ту ночь, когда мы сидели под одеялом, сжимая тяжелую сковороду, словно она могла спасти нас от собственной злобной ошибки…

Тогда она тоже была спокойна, но находилась на грани, всегда на грани со своим страхом. Мы изменились, стали абсолютно другими людьми, но сейчас были прежними.

Если бы я могла, то посмотрела бы на нее настоящую. Без светлой краски и морщинок вокруг глаз. Она была все той же юной, прекрасной девушкой, которая озаряла комнату. У нее были богатые родители, которые обожали ее. Той, кто стоял рядом со мной и поддерживал…

Мы носили разные одежды, но все же понимали друг друга тогда также, как и сейчас.

Я сделала глубокий вдох и опустилась на колени перед первым телом. Стянула простынь достаточно, чтобы она смогла рассмотреть его мертвенно — бледное лицо и уже потемневшую ножевую рану на животе.

Пэм в ужасе прикрыла рот руками.

Она словно никогда не видела труп прежде.

— Я проснулась и обнаружила его рядом. И я понятия не имею, как он здесь оказался. Не помню, чтобы приглашала его. Совсем ничего не помню, — когда Пэм не ответила, я продолжила. — При нем не было документов и обуви… Но машина была припаркована перед домом, а внутри были ключи. Темно — голубой "камаро". Зарегистрирована она была на имя Робина Регала. Проживал на Грант — стрит, но не думаю, что дом принадлежит ему, потому что в ванной я нашла вещи… которые принадлежат Филлипу Игону. А затем я услышала, как подъехала машина. Знаю, это был он. Я бежала так быстро, как только могла с Грант — стрит, затем позвонила в "Uber". Не думаю, что он последовал за мной… Но я уверена, что он знает, где я живу. Вероятно, знает и как тебя найти, — сказала я, проглатывая застрявший в горле ком.

Пэм была молчаливой, слишком тихой, вовсе не той беззаботной и веселой личностью, которой она стала после того, как сменила имя.

Неважно, что в преступлениях обвинили моего дядю и суд признал его виновным. СМИ заполонили наш маленький городок, поджидали нас для интервью, автографов и задавали много вопросов. Некоторые считали, что во всем виноваты мы. Нас подозревали в убийстве. Родители Тамары и Мэнди не верили нашей истории. Они говорили прессе, что Филомена просто гордая и избалованная богачка, которая убила их дочерей из-за мальчика.