Одна судьба на двоих 3. Часть вторая
Шрифт:
– - -
Посол Империи, выйдя за пределы комплекса руководителя Союза Планет, встреченная сопровождающими и охраной, с непроницаемым лицом села в поджидавший её роскошныцй лимузин и только оставшись сама с собой, закрыв герметичную перегородку, отделяющую её от водителя, дала волю чувствам – громко и грязно ругалась пару минут. Затем, открыв бар, достала бутылку самого крепкого вина. Ногтём выдернув пробку, присосалась к горлышку, напрочь забыв о бокалах. И только когда содержимое немалой ёмкости перелилось в желудок, бросила сосуд себе под ноги, кинув взгляд на телефон связи с руководством родной планеты. Знала - каждая минута подобной связи стоила астрономических сумм, заставляя хорошо подумать, прежде чем поднимать трубку, но Леайли было всё
Через мгновение услышала голос Императрицы. Леайли даже не ожидала, что начнёт разговор не так как подобает.
– Привет, сестрёнка. – Услышав недоумённое хмыкание с другой стороны, продолжила. – Помнишь смазливого парнишку с захудалой планетки, от которого ты… Слушай, только помолчи, ладно? Чего вспомнила. Только что вышла из резеденции местного правителя. Старик со мной говорил как с ребёнком, правда, имел на это веские основания. Вообщем, два покушения, или не покушения а спасения, это с какой стороны посмотреть, для нас закончились провалом по всем статьям. Переговорщики, которых ты отправила, в полном составе попросили подданство Союза. Более того, прочла их собственноручные признания. Всё как есть. Естественно, в рамках того, что они знали. Удивило, мне претензий не было предьявленно, хотя представленные документы можно прямо сейчас подавать в суд. Так вот, чего Антона вспомнила, особенно его фразу, когда он рассказывал о схватке с Невидимым. Ну, вспомни. Ладно, сама скажу. Он тогда со смехом, сделав потешное выражение на лице, шёпотом произнёс. – «Девочки. В ту минуту я понял, что нахожусь глубоко в жопе. Простите за мой английский». Да, сестрёнка. Повторю его слова уже от себя – мы глубоко в том самом месте. Не только Империя, а и все остальные миры. Знаешь почему? Твой возлюбленный, о ком по ночам грезишь, сколотил из своих баб полноценный Объединённый Суд. Уж прости, если что не так назвала, но у этой четвёрки в энергетическом плане на лицах присутствуют высшие атрибуты Судей. Что молчишь? Страшно стало?
– Ты как всегда всё переворачиваешь с ног на голову, сестра. Антон не мой возлюбленнный, наш. Только существует небольшая разница – я от него взяла то, что хотела, а тебя он бортанул, найдя более подходящих кандидатур, молодых и красивых. Отсюда у тебя злоба и зависть. Что касается его нового статуса, я уже в курсе – у меня, кроме тебя, если догадываешься, есть и другие надёжные источники информации, которым доверяю не меньше чем тебе… Ты не поторопилась доставить информацию мне лично, а воспользовалась связью, по которой не стоило говорить лишнее. К тому же хочу напомнить - личные переговоры по интерсвязи оплачиваются из кармана звонившего. По делу было сказано лишь пара фраз, остальные траты, как и положено, тебе придётся возместить из собственных средств. Срочно возвращайся домой. Есть предметный разговор. – В трубке раздался треск.
Леайли не выдержала и с яростью, помноженную на не сдерживуемую силу, ударила трубкой по подлокотнику. Результат, естественно, был плачевен и изящная трубка, сделанная ло спецзаказу, превратилась в кучку обломков, да и рука женщины пострадала – из глубокого пореза на ладони потекла струйка крови.
Прижав ладонь ко рту, почувствовав вкус крови, женщина разозлилась ещё больше. Не на сестру, не на Старейшину, на Антона. Он второй раз выставил её полной дурой, заставляя терять над собой контроль, которым Леайли всегда гордилась.
– Бортанул, сказала сестра? Это не он, я сама больше не появлялась на этой планете, которая похожа на помойку. Узнав, сколько мне в действительности лет, не смог скрыть разочарования и… Идиот малолетний. Я намного здоровее и красивее всех его шлюх вместе взятых. Видела фото – ни одного по-настоящему красивого лица, да и фигуры у них… Одна страшней другой. Он меня бортанул... Смешно. Захотела б, у ног моих валялся, став послушныой зверюшкой. Где я и где он и его… Я тебе отомщу, дрянь. Жди, мальчик, ударю в самое больное место, а таких, как поняла, у тебя теперь много. Вот тогда уже я посмеюсь. Вырвался из дерьма на самой дерьмовой планеты во Вселенной, сам ничего из себя не представляя, а тут нос задрал. Подожди чуть-чуть. Сделаю так, что остаток дней будешь рыдать, жалуясь на несправедливую судьбу, а когда потеряешь смысл жизни, приду к тебе и будешь валяться у меня в ногах, умоляя вернуть то, что тебе дорого, а я её подумаю – пощадить или уничтожить окончательно... Ты, ничтожество, убил Талойе, мою наставницу, которая была для меня всем. Ты унизил и убил моих сестёр. Ты уничтожил всё, что мне было дорого, всё, до чего смог дотянуться своими грязными лапами. Я последняя из Линиист, а пока жива хоть одна из сестёр, наше дело продолжает жить. Запомни, ничтожество, мы никогда и ничего не прощаем. Последнее слово всегда остаётся за Линиистами… И с сестрой… Её выродок не должен появиться на свет, позоря древний род истиных Императоров, да и с ней самой тоже пора решать. Зарвалась в гордыне, забыв, чем мне обязана. Ничего, напомню, ещё как напомню, но это чуть позже. Сейчас у меня другие заботы.
* * *
Не успели двойняшки вернуться домой, как их телефоны стали звонить не переставая. Первым был отец, который узнав, что дети дома, в ультимативной форме, не спрашивая, а констатируя, заявил, что через полчаса вместе с мамой приедет в гости. Следующим был звонок из Братства – Хранитель вежливо поинтересовался состоянием здоровья девочки, забыв начисто, что пострадала мать Юли, не ребёнок. С ним тоже разговаривала Арина. Вежливо, но прохладно, в конце разговора упрекнув, что надо было бы поинтересоваться состоянием той, кто была на грани жизни и смерти. Не успела положить телефон на стол, как вновь раздался звонок. На этот раз беспокоили из Конторы. Хотели поговорить с Антоном, не с ней. Выслушав абонента, парень хмыкнул и, прервав соединение, вернул трубку сестре.
– А этим что надо? – Арина с подозрением смотрела на брата.
– Попросили помочь с Тамарой. Та ничего не хочет рассказывать, поставив условие, что сначала должна увидеться со мной. Не понимаю, зачем ей я?
– Тош, а если у неё «закладка»? То, что эта женщина не рядовой исполнитель, и так ясно. Обрати внимание на другое – её, за долгие годы работы и проживания в Питере, никто из Братства не зафиксировал. Как такое может быть, когда периодическое сканирование ни разу не выявило сильного ментала. А она, повторю, не рядовой гипнотизёр. Владеет техниками, которые находятся под запретом. Кто её обучил? Где она практиковалась и на кого ещё воздействовала?
– Можно выяснить, но придётся вновь лезть в глубины памяти, хотя каждый раз после подобного погружения долгое время чувствую себя отвратительно. Это не самовнушение, нечто более гадкое чувство.Сама ведь подобное ощущала.
– Есть такое, но мне кажется, надо узнать, кто стоит за её действиями и, если представится возможность, наказать виновного. Нельзя прощать манипулирование людьми. Нельзя, Тош.
– Так мы сами к такому прибегаем, хотя, положа руку на сердце, только в случае крайней необходимости или в целях самозащиты. Ладно. Если настаиваешь, едем, но вдвоём. Один не хочу. К тому же так будет проще.
И вновь звонок телефона, на этот раз Антона в срочном порядке захотел увидеть тот самый старичок, руководитель непонятной структуры, членов которой двойняшки сканировали на предмет благонадёжности. К удивлению, Силантий Никифорович был в курсе звонка из Конторы и поинтероесовался когда Антон найдёт время и встретится с задержанной. Услышав в ответ, что будет работать с сестрой, непонятно почему разозлился, настаивая, что бы парень был один и лишь когда Антон заявил в ультимативном порядке, что будет так, как он сказал, или встречи не будет вообще, старик, как показалось, пришёл в ярость и, что-то буркнув, прекратил общение.
– Я чего-то явно не догоняю, Рин, – парень смотрел на телефон, который держал в руке. – Звонил тот самый старик, что нас просил приехать на квартиру на Невском, помнишь?
– Конечно. Что ему надо от нас на этот раз?
– Как мне показалось, этот человек не привык, что его мнение оспаривают и жутко разозлился, когда узнал, что с Тамарой будем работать вдвоём. Хотел, что бы я был один. Смысл? Может всплыть информация, которая не должна быть озвучена? Или озвучена, но в кругу своих? А дальше что? Эту тётку заставят кончить жизнь самоубийством? Или помогут это сделать?