Одна судьба
Шрифт:
Раф смотрит на экран, хмурится и отвечает на звонок, включая громкую связь.
— Раф!
— Стейси, я ведь просил тебя пока не звонить мне.
— Подожди! Пожалуйста!..
Алекс поднимается, перед этим чмокнув его в щеку. Она подбирает халат, накидывая его на плечи, собираясь покинуть спальню и вновь оставить его одного. Он прекрасно понимает ее почему она не хочет оставаться в комнате — он бы поступил точно также.
— У меня есть новости. Может, услышав их, ты смягчишься и наконец-таки простишь нас?
Раф не простил их, потому что не понял. Он себе таких вольностей не позволяет и не
— Я слушаю.
— Хочу подарить тебе дочь.
Алекс поворачивается на пятках, продолжая завязывать халат. Ее взгляд можно описать, как изумленный.
— МакКена, ты хорошо себя чувствуешь? Или соседство с реагентами оказалось не таким уж и безвредным?
— Анна Джонатан. Она твоя дочь. Я сделала тест на отцовство.
Алекс молчит, но ее поза меняется, она фыркает, скрещивает руки на груди и смотрит на него так укорительно, приподнимая при этом бровь. Раф хмыкает. Да уж! Сенсации не произошло.
— Это не новость. Что-то еще?
— Ты знаешь?
— Да.
Он не станет говорить ей, что Алекс беременна. Однажды, он сделал это и все сложилось не самым лучшим образом.
— Отличная выставка? — говорит Сара, потягивая шампанское из высокого и крайне неудобного бокала, в котором плавает половинка клубники. — Откуда они достали эти фотографии?
Алекс жмет плечами, уже в который раз рассматривая огромный снимок на стене. На ней изображен Джейк. Это один из лучших ее кадров. Его лица не видно полностью, другая его часть скрыта во мраке ночи, в котором нельзя разглядеть очертания мертвого города и дымок от зажатой в правой руке сигареты. Она знает, что они были там.
— Не знаю. Мне самой интересно это.
Ей нравится этот снимок, потому что он показывает скрытый мир и мужчину в нем, его человечность и спрятанный ото всех на свете звериный нрав. Его голова наклонена, словно он размышляет над чем-то, уходя в ночь. Он сексуален, опасен, закрыт и предпочитает совершенно другой мир.
— Думаешь, эта девушка жива?
— Как знать?
Есть другие снимки. На них изображен их дом. Дети, что читают и пишут письма. Елка, осветившая гостиную огоньками на тонкой проволоке. Ее ноги с ярким педикюром, но с покрасневшей от холода кожей. Крыша дома с солнечными батареями и только зародившимся на небосклоне солнцем. Другие фотографии не так безобидны. От них пробирает до самых костей. На них существа. Они выглядывают из своих нор. Они кричат в окна и бродят по неглубокому снегу, выпавшему через неделю после Рождества. Они горят, не ожидав такого яркого солнца, что отразилось в окнах, «напав» на них так подло и коварно тогда, когда они вышли из своих жилищ.
— Жутко.
Алекс полностью согласна с ней. Кто-то привез эту флешку с континента, устроил выставку, но пожелал остаться неизвестным. Все фотографии на месте, но урна для пожертвований полна купюр самого разнообразного номинала. Люди хотят помочь тем, кто выжил, но никто из них не имеет ни малейшего понятия, как будет выглядеть эта самая помощь. Полеты над материком запрещены, а кто-то просто торгует ее файлами.
— Я знал, что вы появитесь здесь, Александра.
Она знает этот голос. Он в свое время достал ее вопросами.
— Понятия не имею, о чем вы мистер Хогарт.
Она
— Вы беременны.
Он заметил? Алекс улыбается. Осталось совсем немного. Она думает, что ребенок родится так же, как и Анна, раньше срока. У нее не получилось наладить отношения со Стейси, хоть она и попыталась «подарить» Рафу дочь, обрадовав их телефонным звонком, испортив сладкое утро. Раф сомневается. Он говорит, что теперь все иначе. В чем-то он прав. Теперь ей некуда торопиться и нечего опасаться.
— Вы постарели.
Хогарт дергает плечом. Он в костюме, но не в том, в котором он успел намозолить ее глаз.
— Вам идет. Выглядите просто замечательно.
Алекс жмет плечами, выпивая остатки минеральной воды с клубникой.
— Спасибо, — она кивает на стену с висящий на ней фотографией Джейка. — Ваших рук дело?
Хогарт выглядит очень плохо. Словно не два года прошло, а двадцать. Но что-то в его облике очень не нравится Алекс. Она не может понять, что так напрягает ее.
— Да. Там все точно также, как вы и говорили. Дом, трос, квартира, вещи. Я, честно говоря, думал, что вы вернулись, безумие конечно, но все эти детские вещи.
Алекс тяжело вздыхает, ощущая тяжесть в груди. Все прояснилось. Джейк оказался прав. Оказалось, что радость Рафаэля, тогда, когда он держал ее на руках, на яхте, зажав в зубах сигарету была не напрасной. Вампиры рожают мудрёным образом. Им надо найти стопроцентную совместимость и не важно кто это будет человек или вампир. Она улыбается Рафаэлю из прошлого. Этот счастливый взгляд… Она видела много раз, но точно такой же как тогда совсем недавно семь с половиной месяцев назад, когда заподозрила неладное, когда ее стало воротить от всего на свете кроме обожаемого клюквенного сиропа. Жаль только, что не звериного, а человеческого. Пока ее успокаивает тот факт, что они покупают кровь в донорских центрах по всему миру. Она очень надеется, что, когда родит это пройдет и она вернется к прежнему меню. Обязательно. Так и будет.
— Я взял себе кое-что. Вы не возражаете?
— Ни к чему возвращаться к прошлому. Самое главное останется вот здесь.
Она касается виска.
— Не спросите меня кого я встретил там?
Она качает головой, говоря короткое «нет». Там не было никого. Иначе, он бы не вернулся. Джейк бы не позволил спокойно шарить по его дому, тем более отдать что-то добровольно или украсть это.
— Вы нашли свое золото?
— Большую его часть. Англия пополнила свой запас на довольно-таки значительную сумму. Алекс выдыхает. Она надеется, что та женщина сгинула, сгнила, став частью почвы под ногами кровожадных созданий и нового поколения людей.
Он разглядывает ее совсем не так как Алехандро или Дженго. Он смотрит на нее, как Сара, задерживает взгляд и провожает ее каждое движение.
— Будете искать другие запасы?
— Наверное, но я слишком стар для этого.
Алекс приподнимает брови.
— Может это сделает Борн?
Хогарт выглядит удивленным. Она не верит этой эмоции. Чтобы не произошло с тем человеком она бы не смогла узнать этого. Никак. Потому что ей все равно. Она не может отвечать за благополучие каждого несчастного на своем пути.