Однажды мы все умерли
Шрифт:
Игорь Николаевич желал контролировать процесс. Он знал, что перемены снесут его империю, как наводнение сметает всё на своём пути. Он строил её так долго, вложил столько сил, дал людям то, о чём они мечтали. Нельзя было позволить ей исчезнуть.
Даниил вдруг подумал о том, что это – отличное вступление для отчёта, и, подняв телефон, начал писать. А в процессе, слово за словом, рождалось и понимание, что именно нужно делать.
Дописав, он выключил свет и включил зажигание. Завёл машину, прогревая остывший двигатель.
На мгновение в свете фар мелькнула знакомая фигура. Всмотревшись
Как будто сама судьба подтверждала правильность выбранного пути.
Богов – перетянуть на свою сторону, а если не получится – ликвидировать.
Наместников брать под контроль и передавать в служение боссу. А если не получится…
Глава четвёртая
Самым мучительным было утро. А самым невыносимым в этом утре – пытаться строить из себя нормальную. Даше казалось, что родители следят за каждым её шагом, за каждым её словом, и это сводило с ума. Ира же ходила довольная, словно родители уже купили ей новый телефон, обещанный за хорошие оценки в конце учебного года.
– Ты сегодня чувствуешь себя лучше? – спросил отец, когда они закончили завтракать.
– Не…не уверена, – промямлила Даша и потянулась за кружкой с кофе. – Я, наверное, даже в универ не пойду.
– Сегодня воскресенье, – фыркнула Ира.
Даша застыла. Затем пришло осознание. А затем и полное осознание. Она сегодня назначила встречу психиатру, в – теоретически – его выходной день. Было ли это реальностью или очередным глюком? Врач, ведущий частную практику, мог действительно выйти в свой выходной?
А сообщение, пришедшее вчера, насчёт Алины? Было ли оно? Даша вчера даже не осознала, что это произошло с ней. Просто отвлеклась на происходящее с Меру, с этим предложением, со всем этим…
Какое-то бесконечное безумие, и совершенно неясно, закончится ли оно. И где реальность, а где фантазия строит вокруг неё замки из песка.
– Ты совсем бледная, – обеспокоенно сказала мама. – Может, полежишь, отдохнёшь? А то в понедельник зачёт, и…
– Да, – резко сказала Даша и поднялась на ноги. – Пойду полежу.
Даже повод не пришлось искать – он сам нашёл Дашу. Оставалось только продержаться до обеда. Но у реальности, кажется, было желание поиграть в иронию, потому что Даша не успела даже растянуться на кровати и достать наушники, как в её комнату бочком протиснулась Ира и сразу же закрыла за собой дверь на защёлку.
– Я уже всё придумала, – усмехнулась она и прижалась спиной к двери. – Берём тебя, берём твоих друзей и разыгрываем твоё похищение. Требуем выкуп – ровно столько, сколько тебе нужно на новую жизнь. Куда поедешь, в Москву? В Питер? В Москве много вузов, почти наверняка можешь найти журналистику…
– Так, стоп! – вспыхнула Даша.
Но Ира не унималась.
– А давай в Питер? – Её глаза горели. – Я бы к тебе приезжала на летних каникулах. Устраивалась бы на подработку, покупала бы билет, а потом…
– Ира! – вспыхнула Даша. – Какого чёрта?!
Сестра ещё улыбалась, но взгляд карих глаз уже был настороженным.
– В смысле? – спросила она. – Разве ты не хочешь сбежать от этой свадьбы?
– С чего ты взяла?!
Даша развернулась к ней, тяжело дыша и сжимая кулаки. Ира попыталась отступить на шаг, но было некуда – дальше только запертая дверь. Поняв это, она упёрла руки в боки и с вызовом посмотрела на Дашу.
– То есть как – с чего взяла? Разве не ты вчера изображала обморок?
– Дело не в предложении! Я…
Даша осеклась, вдруг осознав, что не может даже проговорить вслух свои проблемы. А Ира явно истолковала это по-своему и нагло ухмыльнулась.
– Ты просто устала, я понимаю. Ведь девушки, когда любят парня и получают предложение, именно поэтому не отвечают «да».
Даша вспыхнула так, что перестала понимать, что творит. Она метнулась к сестре. Та отклонилась, как будто уходила от удара, но Даша и не думала поднимать руку. Она молча отщёлкнула шпингалет, так же молча вытолкнула Иру в коридор и захлопнула дверь. Когда она запиралась снова, пальцы дрожали так, как никогда в жизни.
– Лечи кукуху, чокнутая! – крикнула Ира. – Я тебе добра желаю!
– Именно этим и займусь! – заорала в ответ Даша.
Это надо было прекращать. Она отшатнулась от двери и зашагала на балкон. Ира что-то кричала под дверью, но с каждым новым шагом её голос становился всё более глухим, а потом и вовсе смолк. Послышались голоса родителей. Наконец-то.
На балконе царил упорядоченный бардак. Вдоль стен были составлены запылённые коробки, и никто из семьи Чистяковых уже не мог вспомнить, что именно в них хранилось, но они особо и не мешали. Здесь стоял небольшой диван, окружённый домашними пальмами, и Даша любила писать тут статьи, ощущая себя где-нибудь на острове, куда она могла бы поехать в отпуск, когда начнёт много зарабатывать. Идеальное место для того, чтобы привести себя в порядок.
Даша постояла пару мгновений на пороге, затем трижды стукнула пятками друг о друга. Не помогло – она злилась, а не волновалась. Тогда Даша задышала глубоко, вдох через нос, выдох через рот, несколько раз повторила про себя «я спокойна, я в порядке». Когда желание убивать наконец исчезло, она тяжело опустилась на диван, растянулась на нём и зажмурилась. Через наушники в разум пролилась музыка.
И когда Даша почти успокоилась и пришла в себя, вопрос, поставленный Ирой, неожиданно развернулся перед ней в полную силу.
Неужели все вчерашние события были оправданием для того, чтобы не дать ответ Андрею и до сих пор ни разу ему не перезвонить?
Дмитрий Олегович оказался приятным мужчиной слегка за сорок. Он был одет в лёгкий трикотажный свитер и джинсы, не брился несколько дней, да и волосы были явно длинноваты, но из-за всего этого он производил впечатление увлечённого своим делом человека, не выходившего с работы последнюю неделю. Сердце забилось быстрее, сразу стало ясно, почему Даша захотела ему довериться – она до трепета в сердце любила людей, настолько увлечённых и преданных своему делу, что они забывали о внешнем виде. Поэтому она с лёгкостью смогла рассказать ему, что произошло… ну, или почти с лёгкостью. Наконец получилось почувствовать всё так, как это произошло на самом деле, и Даша закончила рассказ, тихо плача на кушетке.