Однажды на севере
Шрифт:
— Да, действительно. Никчемные бродяги. Медведи в эти дни, к сожалению, совершенно не походят на прежних. Когда-то у них была великая культура, грубая, конечно, но по-своему прекрасная. Каждый преклоняется перед истинным варваром, не испорченным излишней деликатностью и слабостью. Некоторые наши легенды рассказывают о подвигах короля медведей. Я и сам некоторое время назад работал над поэмой в старом размере, которая расскажет о падении Рагнара Локиссона — последнего великого короля Свальбарда. Я был бы рад продекламировать её для вас…
— О, я хотел бы послушать — торопливо сказал Ли; — я чрезвычайно неравнодушен к хорошей поэзии. Но,
— Бродяги, как я говорю. Многие из них мусорщики и алкоголики. Все они очень неприятные типы. Они крадут, они пьют, они лгут и мошенничают…
— Они лгут?
— Можете мне поверить…
— Вы подразумеваете, что они говорят?
— О, да. Вы не знали? Они были квалифицированными мастерами, они могли сделать из металла всё что угодно, но только не это поколение. Все, что им можно доверить теперь — это грубая сварка и прочая черновая работа. Броня, которую они сейчас делают груба, уродлива…
— Броня?
— В пределах города, естественно, им запрещено ею пользоваться. Они делают её по частям в течение юности. К тому времени, когда медведь вырастает, у него есть полный комплект. Но, как я уже говорил, это грубое никчемное барахло, совсем не похожее на то, что их предки делали раньше. Фактически, в настоящее время они просто паразиты, отбросы умирающей расы, и было бы лучше для всех нас, если бы…
Он не закончил предложение, поскольку в этот момент терпение бармена лопнуло, и он выскочил из-за стойки с тяжелой палкой в руке. Предупрежденный людьми вокруг, рыжеволосый голландец встал и, пошатываясь, попытался повернуться, его лицо было бледно красного цвета, глаза сверкнули и он замахнулся, но бармен поднял свою палку и был готов убить капитана, когда вмешался Ли.
Он вскочил между мужчинами, схватил голландца за запястья и сказал:
— Теперь, господин бармен, вам не нужно бить пьяного человека; есть лучший способ разрешить эту проблему. Пойдем, капитан, выйдем на свежий воздух. Это место плохо влияет на цвет твоего лица.
— Что вы, черт возьми, делаете? — закричал бармен.
— Да ведь я — ангел-хранитель капитана. Вы все еще хотите испробовать эту палку в деле?
— Да я разнесу твою проклятую голову на куски!
Ли отпустил запястья голландца и повернулся лицом к бармену.
— Попытайтесь и увидите, что будет, — сказал он.
В баре стояла мертвая тишина, все замерли. Даже капитан только мигал и расплывчато смотрел на небольшой тупик перед ним. Ли был абсолютно готов к драке, и бармен видел это; через несколько мгновений он опустил палку и угрюмо буркнул:
— Ты тоже. Убирайся.
— Это все, чего мы хотели, — сказал Ли. — Теперь посторонитесь.
Он взял руку моряка и повел его через переполненный бар. Как только дверь за ними захлопнулась, Ли услышал выкрик бармена:
— И не возвращайся!
Капитан покачнулся и прислонился к стене, затем моргнул и пристально взглянул на Ли.
Кто ты? — спросил он — Нет, мне все равно. Иди к черту.
Он заковылял прочь. Ли посмотрел ему вслед и почесал в затылке.
— Мы здесь даже часа не пробыли, — сказала Эстер, — а нас уже выгнали из бара.
— Да, еще один успешный день. Но черт возьми, Эстер, нельзя бить пьяного человека палкой!
— Надо найти постель, Ли. Сохраняй спокойствие. Не говори ни с кем. Думай позитивно. Держись подальше от неприятностей.
— Хорошая идея, — сказал Ли.
Недолгая прогулка по тёмным улицам Нью Оденсе привела аэронавта к старому пансиону около порта. Он заплатил владелице за недельное проживание и питание и положил сумку на кровать, прежде чем уйти на поиски подработки.
С моря дул прохладный свежий ветер, и Ли застегнул пальто и поправил шляпу, прежде чем вышел из переулка перед самым портом. Он увидел череду магазинов, обращенных к морю — лодочная, магазин одежды, несколько мрачных баров и небольшой кирпичный офис местного Управления таможни и доходов с развевающимся над крышей красно-белым флагом. От каждого конца этой набережной причал вытягивался вперед, образуя длинную защищенную гавань примерно в сто пятьдесят ярдов длиной. В дальнем конце, на небольшом мысе, возвышался маяк.
Ли смотрел на лодки в гавани, подводя для себя некоторые итоги. Для города, поглощенного нефтяной лихорадкой он не выглядел излишне оживленным. Справа на пристани пришвартовался угольный танкер, он глубоко опустился в воду, видимо, потому, что еще не был разгружен; и только кран с той же стороны, напоминавший огромную паровую машину, работал над установкой новой грот-мачты на корабле. На корабле столпилось большое количество мужчин, гораздо большее, чем то, которое требовалось для смены мачты, и каждый считал своим долгом высказать свою точку зрения. Казалось, что уголь будет разгружен не ранее, чем завтра.
На причале слева было два меньших крана, первый загружал бочки с рыбьим жиром на борт небольшого парового судна. Второй кран разгружал древесину, сложенную высоко на палубе другого. За ними находилась шхуна, на которой абсолютно ничего не происходило, и Ли догадался, что это судно несчастного капитана Ван Бреда, которое не может быть нагружено. Ли даже не видел никого на палубе. У судна был жалкий вид.
Вдоль каждого причала располагались кирпичные склады, а недалеко от левого притаилась группа офисных зданий, включавших в себя и резиденцию владельца гавани. В нескольких шагах от неё отдыхал катер, несколько далее стоял большой паровой буксир; если бы не он, торговля могла бы надолго остановиться.
Ли остановился около дома, позвонил в звонок и вошел, прочитав медную табличку около двери.
— Добрый день, мистер Огард, — сказал он. — Я пришел сюда, чтобы посмотреть, нет ли у вас работы для меня. Моя фамилия Скорсби и у меня есть воздушный шар, оставшийся на хранении в складе. Есть вероятность того, что кому-нибудь здесь требуются услуги аэронавта, как вы думаете?
Владельцем гавани был пожилой мужчина с мрачным и осторожным выражением лица. Его деймон-кот приоткрыл глаза и тут же с презрением сомкнул их.