Однажды Ты будешь Моя
Шрифт:
В этот раз вместо привычной тревоги оттого, что я опаздываю, мне удалось успокоиться и взять себя в руки. Прогулка пошла мне на пользу.
Вот и госпиталь, мои поиски увенчались успехом. Поднимая взгляд на красивое, старинное здание, я почувствовала, как в груди сжимается от тревоги и безумной надежды.
Госпиталь стоял в тихом переулке, укрытый тремя рядами высоких зданий от оживленного проспекта, от которого я начала свой путь. Фасад, оформленный в элегантном стиле ампир, судя по его идеальному виду был недавно отреставрирован. Выкрашенный в светло-желтый цвет, он производил приятное впечатление.
Здание военного госпиталя оказалось невысоким, всего пять этажей. Вот поэтому я его и не увидела сразу.
Я остановилась перед кованными воротами и мой взгляд сразу устремился к золотой табличке на стене здания. На ней строгим черными шрифтом было указано название госпиталя, адрес, и ниже прямоугольная прорезь куда вставлялась сменная надпись с часами посещений, которые были выложены наборными цифрами.
Целых пол минуты я вглядывалась в цифры, прежде чем окончательно осознала, что посещение в субботу возможно только с одиннадцати часов. Посмотрела на экран телефона. Полтора часа ждать.
«Ничего страшного. Главное, что я на месте и я не опоздала», – успокоила себя.
Напротив входа стояли скамейки, на одной из которых я расположилась, подставляя уставшее лицо ласковым лучам солнца и настраиваясь на встречу.
***
Время пролетело незаметно. Удивительно, но я даже не заметила, как задремала и совершенно спокойно проспала полчаса. Теперь я чувствовала себя немного лучше.
Пока я дремала, около входа успела собралась небольшая очередь. Но надо отдать должное службе охраны. Они оперативно проводили проверку. И долго ждать мне не пришлось.
Я наблюдала как охранники, не задавая вопросов, сверялись со своей внутренней электронной базой, и выдавали допуск на территорию. Нескольким посетителям, несмотря на недовольные возражения, отказали.
Однако для меня они сделали исключение, и снизошли до разговора:
– Девушка, пациента только перевели из реанимации в палату. По правилам к нему пускать не положено даже близких родственников. Однако у вас тут специальная пометка.
Охранник окинул меня задумчивым взглядом.
– А какой номер палаты? – не скрывая волнения, спросила я.
– Зайдите к лечащему врачу в 205 кабинет сначала. Он решит допустить вас в палату или нет.
– А номер палаты? – заискивающе спросила я, хотя мне хотелось схватить этого детину за воротничок и хорошенько потрясти.
– Врач решит. Кабинет 205. – отчеканил он и протянул мне карточку, провожая меня подозрительным взглядом, словно всерьез опасался, что, не зная номер палаты, я прямо сейчас пойду по госпиталю, заглядывая в каждую дверь.
Я хмыкнула. Только пусть попробуют не сказать, где Влад. И, возможно, так и будет.
Сжимая в руке заветную пластиковую карточку, я зашагала по асфальту в сторону входа в здание.
Вестибюль госпиталя внутри был отделан белым мрамором с серыми прожилками. Журчание воды привлекло моё внимание, и я была приятно удивлена обнаружить рядом с входом изящный фонтан, в окружении зелёных насаждений.
Единственный опыт посещения больницы у
Но дойдя до кабинета лечащего врача Влада, я так никого и не встретила. Я осторожно, невольно проникаясь тишиной госпиталя, постучала в добротную деревянную дверь, на которой было указано «Заведующий 1м хирургическим отделением», имя отчество и фамилия, которые я тут же запомнила.
– Можете войти, - раздался негромкий уверенный голос из-за двери.
Кабинет оказался довольно просторным отделанным деревянными панелями до середины стены. Жалюзи легко покачивались от движения ветра. Из приоткрытого окна с улицы доносились звуки городской суеты и отдалённый гул проезжающих машин, создавая контраст с тишиной и спокойствием внутри кабинета.
Врач на вид был возраста моего папы, может быть немного моложе. Его облик излучал уверенность и профессионализм, что необъяснимым образом успокоило меня, хотя я обычно скептически отношусь к так называемой важности первого впечатления, и предпочитаю опираться на факты.
Меня жестом пригласили присесть.
– Геннадий Михайлович, доброе утро… - дальше я вкратце доложила, тьфу, рассказала: кто я и к кому пришла.
– Да, Нина, сразу чувствуется воспитание военное у вас.
Врач окинул меня внимательным взглядом, и была в нем скрытая сила, которую я привыкла видеть в окружающих меня мужчинах: Владе, отце и дяде Игоре. Но у них эта сила была подавляющая, напористая, в отличие от этого мужчины, чья сила воспринималась оберегающей и несла успокоение. Однако, это не означало, что врач уступал им в силе воли или решительности.
– Меня очень просили пойти навстречу и принять вас. – доктор улыбнулся, отчего небольшие лучики морщинок возникли вокруг его глаз, добавляя его облику теплоту и доброжелательность.
А дальше я, ловя каждое слово, узнала, что состояние Влада улучшилось настолько, что его досрочно перевели в отдельную палату. Однако он всё ещё подключен к приборам и не сможет вставать несколько дней. Относительно сроков, когда его выпишут, точнее будет понятно в ближайшие дни.
Несмотря на мои аккуратные вопросы, Геннадий Михайлович, который оказался хирургом, оперировавшим Влада, так и не сказал мне чётко что за ранение получил Влад. Только упомянул, что ранение брюшной полости, и всё. Заметив на моем лице непонимание и подозрение, он сослался на отсутствие указаний от командования.
Что же там за секретность такая великая и зачем это вообще скрывать?
Но я была не в том положении, чтобы что-то требовать. Меня и так пустили в виде исключения и как оказалось за это я должна быть благодарна даже не отцу, а его бессменному помощнику и секретарю Анне Ивановне, которая оказалась подругой детства завотделением. Вот как тесен мир!
Пообещала себе, что не забуду её помощь и непременно придумаю как отблагодарить эту замечательную женщину.
И со страхом получить отказ, я задала самый волнующий меня вопрос: