Однажды в Лопушках или берегись столичный маг
Шрифт:
— И чего ты нос повесила? — спросила Руби, вновь появляясь на пороге моего дома в среду, чтобы пригласить меня на совместный обед.
— Похоже я застряла здесь на всю жизнь, — я вышла на улицу, где во всю лил дождь — под стать настроению.
Унылая серость нагоняла на меня тоску, от чего я снова начала впадать в отчаянье.
В таверне было многолюдно. Народ, радуясь непогоде, собирался в компании, отмечая очередной прожитый день. Мы с Руби с трудом смогли выкроить себе местечко у стены, чуть в отдалении от большей части народа.
Меню не пестрило разнообразием, но мы сумели
— … а я тебе говорю, что убежал он от своей жены. Она баба-то со скверным характером.
— Зато с выдающимися данными, — хохотнул не сильно трезвый мужик за соседним столиком, балансируя с кружкой борматухи, едва не задевая меня, чем и привлекл к себе внимание.
— Это есть. Данные у нее и впрямь выдающиеся, — ответили такой же пьяный мужик. — И чего ему не сиделось на месте? — он ущипнул подавальщицу за пятую точку и засмеялся, хотя девушка никак не отреагировала на столь вопиющую наглость. У меня бы они уже давно ходили с рогами, как минимум.
— Как чего? — ответил собеседник, — Работы здесь для него не нашлось — всяко не большое море, в котором он раньше промышлял.
— Море не море, но рыбачить тоже можно, — я постаралась абстрагироваться от разговора и в полной мере насладиться сочной телятиной, со сладковатым привкусом моркови, специфическим запахом сельдерея и, конечно, картофеля, но все равно, раз за разом, я невольно прислушивалась к соседям.
— … А может он ушел вслед за своими приятелями, ну теми, что на самой окраине жили? Ни с кем не общались, ходили, одичалые какие-то.
— Ты про кого? — спросил тот, что щипнул подавальщицу.
— Ну жили у нас тут такие… в отдалении ото всех. Вдвоем все время. Пришли после войны, но ни с кем не общались. Знаю только, что с Суриком они из одного города.
— Ничего себе. А где сейчас те одичалые?
— Да вроде как пару педель назад ушли они куда-то. На рынок ходить перестали, да и лачуга их заброшенной стоит.
— Ты чего? — сказал собеседник, почти шепотом, — Это по их душу приехал столичный маг. Говорят, они какую-то запретную ворожобу творили, а как поняли, что ими в столице заинтересовались, дали деру.
— Чего думаешь, Сурик с ними заодно был? — мужик отхлебнул пива, вытирая рот не сильно чистым рукавом.
— Все может быть, — сказал назидательно второй — Он же, как и эти, пришлый был…
Дальше я вслушиваться не стала, полностью погружаясь в размышления. Значит пропал еще один человек и как бы мне хотелось, чтобы он просто сбежал от жены, но все мое нутро, включая многострадальную печенку, просто кричало о том, что все не так просто и эти исчезновения связанны. Если это так, то для Сурика может это плохо кончиться. Очень-очень плохо.
— Ты куда? — я поднялась из-за стола и направилась на выход.
— Мне надо в управу, — Руби кивнула и вернулась к салату, а я вышла из таверны и направилась обратно к центру.
— Привет, — первым я встретила Саймона, стоящего с чашкой успокаивающего настоя на крыльце Мэрии. — Ты ко мне? — Он фыркнул, когда большая капля с крыши упала ему на нос, смешно тряся головой.
— И да, и нет, — я остановилась около него. — Мне нужен Эдриан.
— Эдриан? — желваки заходили ходуном и он с трудом справлялся с агрессией, опрокидывая в себя остаток чая. — Лорд МакЭвой сейчас в кабинете, работает с бумагами, — его голос сочился ядом, но я сделала вид, что не замечаю этого. — И не позволяет его отвлекать, а то, бедненький, не справится с таким объемом работ. — Он швырнул кружку в мусорку. — Я извещу его, что ты желаешь его видеть.
— Я и сам услышал, Страж Брукс, — Эдриан появился неожиданно в дверном проеме, а я непроизвольно выдохнула. Он кивнул мне в знак приветствия и пошире распахнул дверь, чтобы я могла без проблем войти в помещение.
Здание Мэрии было поделено на 4 сектора, а каждый сектор имел свой отдельный вход. Полицейская управа располагалась с южной стороны, а госпиталь с северной, собственно сама мэрия располагалась на востоке, со стороны центрального фонтана, а западную часть отдали под изолятор, из которого заключенных перевозили в столицу, где заключенные ждали вердикта судей и морг.
— Что-то случилось? — мы вошли в привычный мне кабинет. Шесть столов, один из которых раньше занимала магическая горелка и всевозможные сладости для стражей. Сейчас же на столе стопками лежат всевозможные папки со старыми делами, на полу коробки, а маленький клочок стены, к которой примыкает стол, утыкан маг-картинками.
Эдриан придвинул стул для посетителей и постарался разобрать рядом со мной хоть маленькое пространство, но получалось у него это не очень удачно. Огромная стопка с бумагами полетела вниз, но вовремя была остановлена заклинанием и собрана обратно.
— Да, — я махнула рукой, поправляя стопку, мастерски собранную магией, — Пропал еще один человек.
Глаза Эдриана расширились. Он вздохнул и прикрыл глаза.
— Давно?
— Не знаю, — я вкратце пересказала то, что услышала в таверне. Мужчина кивал и делал какие-то пометки в маленьком блокнотике, задавая уточняющие вопросы.
— Сурик значит, — он отложил блокнот и облокотился на спинку кресла. — Надо поспрашивать в управе, может жена приходила писать заявление. Нам нужно от чего-то отталкиваться.
Я безразлично пожала плечами. Свой гражданский долг я выполнила, а дальше уже их работа, найти пропавшего, но сверлящий взгляд Эдриана не позволил мне подняться и направиться домой.
— Ну чего вы хотите от меня, Лорд МакЭвой? — спросила я с долей иронии. Он прикрыл глаза.
— Ты же понимаешь, что мне нужна помощь? Никто в этом отделе не будет мне помогать, а ты, судя по всему, для них уже в стельку своя.
— Я не буду этого делать. Мне нужно заниматься зельем.
— Да хватит, — он стукнул кулаком об стол. — Ты ведешь себя хуже чем ребенок. Сколько тебе? 25? 26? — Он поднялся и стал расхаживать по кабинету. — Ты понимаешь чем грозит нашей стране, если мы не сможем разобраться в происходящем? — я отрицательно покачала головой, а глаза жгли слезы, все-таки женщина я впечатлительная, не привыкшая что на меня поднимают голос. — И без того слабый мир с другими расами может быть нарушен и тогда быть войне.