Однажды в октябре
Шрифт:
Диди ошарашенно и испуганно поморгала, переваривая услышанное.
– Мне… Мне очень жаль, Лаймочка, очень. Если бы люди знали…
– Они знали, – сипло отозвалась Лайма. – Знали медики, знал судья и много кто еще… Им было плевать, какой я хотела быть. Они видела меня монстром, и я стала монстром.
– Ладно, – сдалась Диди. – Если ты считаешь, что бередить мои старые раны – стоящее дело, то я готова. Гипнотизируй.
– Ты вот так легко мне доверишься? – поразилась Лайма.
Диди сцепила руки и прикусила губу. Доверять – это так глупо. Она когда-то доверяла отцу – и он от нее отказался. Доверяла одноклассникам и учителям – в школе произошли сразу два убийства, и в обоих виновата она.
Но она безоговорочно доверилась монстру-кровопийце, двум девушкам-убийцам и Бессмертному Джеку. Доверилась Подкроватному Монстру. Она подсознательно знала, что самые жестокие существа этого мира не причинят ей боль.
Потому что они не жестоки по своей природе. Они делают то, что их вынудили делать.
– Да, – выдохнула Диди. – Да, я доверюсь.
***
– Что? – изумилась Куки. – Ты нашла волшебника?
– Да, – ответил голос Рины на том конце телефона. Куки не совсем понимала, почему та связалась через телефон, а не через огонек, но сейчас ей было не до этого. – Он родом из Хексерайа и невероятно хорош… В смысле, в магии. Его зовут Энрике Стивенсон де Лю Грэй. Он сын того самого Берлиоза, представь!
– Нет-нет, это все замечательно, правда, но… Мы с Джеком и Лаймой сейчас готовим к схватке с Коко одну девочку…
– Девочку?
– Да, девочку. Фею. Ей оставила домик Индина. У нее хорошие задатки, – виновато пробормотала Куки. – Так что я… Я, правда, не знаю, что делать с твоим де Лю Грэйем. Ты не могла бы как-то…
Рина замолчала и как-то нерешительно призналась:
– Видишь ли, сладкая, тут такое дело… Мы сейчас в ресторане недалеко от отеля, где он остановился…
– Мы? Что за – мы? И… ты в ресторане? Ты же никогда не…
– Я и Энрике, Куки, – нервно рассмеялась Рина. – И у меня… Понимаешь, я случайно включила громкую связь. И он…
– Я все слышал, – произнес незнакомый Куки приятный мужской голос, – но буду рад прибыть в Арнокс первым же самолетом. Я уверен, что смогу хоть чем-то пригодиться и внести свою лепту в обучение наследницы самой феи Индины. Надеюсь, вы и достопочтенный Джек не будете этому препятствовать?
– А… Я… Н-нет, что вы, – выдавила Куки. – Нет, я… Мы будет рады. П-правда…
– Отлично, – ответил Энрике, и по его голосу Куки поняла, что он обаятельно улыбнулся. – Я прибуду завтра. Но, насколько мне известно, в Чаще Забвения время течет иначе…
– Не беспокойтесь об этом, зато мы успеем подготовиться, как следует, и встретить вас подобающим образом, – протараторила Куки. – Я… Я сама приеду и встречу вас, сэр, и дам путь в Чащу, а время – это… Ха, это пустяки, не так ли? Я сейчас же… Мы непременно… До свидания, сэр, мы вас безумно ждем!
– Эм… До свидания, мисс.
Куки поспешно бросила трубку и почувствовала, что, будь она человеком, ее лицо залила бы краска.
Глава 8
У Диди перед глазами замелькали, перекрывая одна другую, золотые и голубые вспышки. Гипноз подействовал. Девушка почувствовала, что висит в воздухе, а по двум сторонам от нее в серебристом тумане виднеются ряды дверей. Все двери были разные.
– Где ты? – спросил исходящий из ниоткуда нежный голос Лаймы.
– Я в каком-то… коридоре, – медленно проговорила Диди, осторожно озираясь. – Тут много разных дверей, но они все мне очень знакомы. Я… Я не знаю, что делать.
– Заглядывай в каждую по очереди, – посоветовала Лайма. – Не бойся. Это этапы твоей жизни. Все твои «до» и «после».
– По очереди? – повторила Диди и послушно подплыла к ближайшей двери.
Это была очень красивая дверь – белая, вся в розовых витиеватых узорах и с резной ручкой в виде бутона розы. Очевидно, это был вход в чью-то детскую… Чью-то? Диди ахнула, вспомнив это место. И, когда он повернула ручку, ее рука еле заметно дрогнула.
Это была восхитительная детская одной маленькой девочки Дидианы. Вот она и сама – с каштановыми кудряшками, в пышном миленьком платьице и в окружении игрушек. Те же самые игрушки сейчас красовались в комнате Диди в доме Джека. На коленях у девочки сидела кукла с необычным именем Кармен. Маленькая Диди как-то увидела это имя в какой-то толстой книжке. Там Кармен была гордая, независимая и веселая юная красавица, беспечная и грациозная. Девочке очень хотелось быть такой, как она. Она еще не знала, что не все мечты сбываются.
Малышка, восседавшая в кресле, должна была быть, наверное, абсолютно счастливой в этакой-то роскоши, но ее большие зеленовато-голубые глаза покраснели от слез. Диди ее понимала. Она поняла сразу, как только увидела стоящие у порога аккуратные розовые чемоданы и серый портфель. Это был тот самый день, когда девочку увезли из родного дома. Вот буквально минут через двадцать ее безбожно увезут в престижную закрытую школу, закроют за ней ворота, и там, за воротами, останется нормальный, чудесный мир. Ее мир. Останется навсегда.
Из-за шкафа сверкнула пара красных глаз. Взрослая Диди вздрогнула, но отчего-то не придала этому должного значения, словно глаза, вспыхивающие в темноте – нечто совершенно естественное. Ее внимание привлекло другое.
На другом конце комнаты была приоткрыта темно-шоколадная дверь. По замыслу какого-то безумного архитектора спальня Диди располагалась совсем рядом с кабинетом Потирона. Дидиана помнила, что даже в тот самый день отец не решился поговорить с ней по душам, отдав предпочтение каким-то очень важным коллегам, позвонившим в такой неподходящий момент.
Тогда девочка даже не прислушивалась к этому, погруженная в невеселые думы. Но теперь Диди что-то заставило тенью скользнуть к отцовскому кабинету. Она знала, что ее не увидят – она здесь словно призрак, незримый и полный тоски.
Господин Потирон ходил по кабинету взад-вперед, нервно перекладывая телефон из одной вспотевшей ладони в другую. Он – обычно подтянутый, с безупречной осанкой и уверенный в себе, – теперь ссутулился и походил на натянутую струну.
– Аврора, просто пойми, что у меня нет выхода! – простонал он, и Диди застыла.