Однажды всё изменится

Филатова Елена

— Прости, я не хотела — тянусь к его лицу и тихонько глажу по волосам — мне больно за тебя просто — зачем-то признаюсь ему — за что тебе всё это — не могу сдержаться.

— Не надо — говорит глухо — не плач из-за меня.

Почувствовал и крепче сжал мою ладонь.

— Не могу, ведь если бы не я, всё могло быть по-другому. Ты бы видел — говорю то, что давно вертелось на языке — прости меня.

— Не надо — говорит хрипло — это не ты, а мои грехи. Заслужил всё это…

— Не правда!

— Ты не знаешь меня — грустно улыбается.

—

Может я и не знаю тебя, но то что я вижу, говорит о том, что ты не плохой человек, просто у тебя не было выбора жить по-другому. Обстоятельства заставили тебя выживать в тех условиях, в которых вы жили всё это время.

— Спасибо, что видишь во мне человека — говорит тихо.

— Я не представляю, как ты это всё пережил — признаюсь честно — я бы не смогла.

— Было очень страшно — говорит тихо — спросонья ничего не понял, только ощутил что-то холодное и неприятное внутри. Пьяные вопли возвращали в реальность. Потом Сашка закричал и включил свет. По глазам ударило, помню, футболка отчего-то стала мокрой и неприятной. Потом прижал ладонь к животу и понял, что это моя кровь, от этого паника поднялась и так страшно стало. Понял, что не выберусь на этот раз. И знаешь, последняя мысль была о том, что больше не увижу тебя Поль. Так жалко стало, что не извинился перед тобой. Я не должен был так поступать с тобою. Но… Но ты мне понравилась и я пытался с тобою поговорить как умел.

А ведь он и не умеет, скорее всего, нормально общаться с девчонками? Откуда ему знать, как любить, если в его жизни её и не было никогда с таким то отцом.

— Прости меня, что тогда напугал.

— Ничего. Ты тоже меня прости за баллончик. Если бы я только знала, что будет с тобою, никогда бы не использовала.

— Надеюсь — усмехается.

— Мне так жаль. Есть перспективы по зрению?

— Ожёг вроде уменьшается, может через какое-то время пройдёт, не знаю. Гарантий никто не даёт. За лёгкие больше волнуются.

Лёгкие? Так вот почему аппарат…

— Что с ними?

— Боятся воспаления на фоне моей астмы. Обычное осложнение после удаления селезёнки, как пояснили — он непроизвольно прижимает руку к левому подреберью.

— Тебе удалили селезёнку? — поражаюсь.

— Угу, и кишки сшили — слабо улыбается — знал бы не наедался бы тогда пирога, весь вышел после наркоза.

Бедный мальчишка, вот за что ему всё это?

— Выкарабкивайся — сжимаю его пальцы в ладони — ты очень нужен нам всем.

— Спасибо — его глаза заблестели.

Неожиданно раздаётся звонок моего телефона, и мы оба вздрагиваем.

— Прости — отпускаю его руку и достаю телефон. Это Яша.

— Петь мне пора. Выздоравливай — поднимаюсь со стула.

— Постараюсь — говорит хрипло.

Он выглядит подавленным, словно внутренний огонёк в его глазах погас. Не могу просто так уйти. Чуть склоняюсь и обнимаю его. Он не ожидал, выдохнул рвано и робко скользнул руками по спине, нежно поглаживая.

— Никогда

больше не думай о себе так. Никому не было бы лучше от того, что тебя бы не стало. Ты очень нужен нам всем. Поборись за себя и свою жизнь, пожалуйста — прошу его.

Он рвано выдыхает и слабо притягивает к себе.

Звонок прерывается. Мне пора идти, но не могу отпустить этого мальчишку просто так.

Целую его в щёку.

— Ты ещё найдёшь своё счастье, только не пугай его так, как меня.

Он усмехается, но тут же напрягается весь. Опять больно стало.

— Не делай резких движений — отстраняюсь от него — поправляйся.

— Хорошо, спасибо тебе — говорит глухо.

— Да не за что. Мне пора Петь.

— Я знаю — грустно улыбнулся — Пока Полин.

— Выздоравливай — желаю ему и иду на выход.

Очень надеюсь, что ты выздоровеешь, и осложнения не начнутся.

Выхожу из палаты и набираю Яшу.

— Поль ты где? — очень взволнованно звучит его голос.

— Яш я сейчас выйду, не нервничай, пожалуйста, я зашла к Пете.

— Что? — его голос срывается.

— Я спускаюсь — сбегаю по лестницам и выхожу на улицу. Яша кладёт трубку. Прости меня родной мой, но по-другому поступить я не могла. Мне нужно было его увидеть и понять, что с ним происходит.

Бегу в парк и замечаю Яшу около одной из скамеек. Его плечи сильно напряжены.

— Яш — подбегаю к нему сзади и обнимаю со спины. Он вздрагивает. Чувствую, как ходуном ходит его грудная клетка, он сильно переживает.

— Прости меня — обнимаю крепче, не хочу ссориться — я хотела хоть что-то узнать о его состоянии.

Яша молчит, только дышит очень тяжело.

— Почему меня не дождалась? Сходили бы вместе — поражает меня.

— Прости — отпускаю его и обхожу, чтобы заглянуть в глаза — я думала, ты не захочешь к нему идти.

— Совсем меня сухарём считаешь? — говорит обиженно.

— Нет, просто не ожидала. Если бы ты сказал, я бы дождалась тебя. Яш. Пожалуйста. Давай не будем ругаться. Ему нужна была поддержка! Ты бы видел его!

— Хотел увидеть, но ты опередила — бурчит.

— Если хочешь можем пройти к нему и ты поговоришь с ним, но с начала расскажи, что тебе сказали.

Это сейчас важнее всего.

— Теперь тебе интересно, да?!

— Яш, то, что происходит с тобою для меня всегда важнее всего. Прости, что так получилось.

Он пристально смотрит на меня, потом тяжело выдыхает.

— Ладно, меня записали на операцию через три недели.

— Ура! — не могу сдержать радости и обнимаю Яшу — я так рада.

Он рвано выдыхает и обнимает, крепко прижимая к себе.

— Ты так меня напугала — говорит тихо — я думал, с тобою что-то случилось.

— Прости я иногда такой дурой, бываю — признаюсь ему.

— Почему на звонок не ответила?

— Я прощалась с Петей и настраивала его на жизнь.

— Не понял — хмуриться и заглядывает в глаза.