Однажды. Часть первая
Шрифт:
Девушка тихо присела на стоящий рядом стул. Нижняя губа предательски задрожала.
– Открывай. Я знаю, что ты там.
– убийственно спокойно.
– Я жду.
Пожалуйста, прекрати. Уходи!
Она не собирается ему отвечать. Ни в коем случае. Хотя, догадывается, что он действительно уверен в том, что она дома... за пару мгновений до стука в дверь она щебетала по телефону с Алексом, предупреждая, что собирается выходить. И Антон наверняка слышал её голос за дверью. Да, и если сообразил при входе в общагу поднять голову и взглянуть в окна, то, увидев свет, конечно же понял,
Негромкий стук. А потом с минуту тишина. Варвара медленно встала, и на мысках прошагала к двери, чтобы положить на неё свои ладошки.
– Ты разве не знаешь, что нельзя держать гостей за дверью?
– Такое чувство, что он из последних сил пытается сохранять спокойствие. Ещё чуть-чуть, и...
– Значит, не откроешь, да? Молчишь, значит?
– тихий хлопок по двери. Он знает, что в общежитии шуметь нежелательно. Много глаз. Много ушей. Знает, что не стоит привлекать внимание.
– Ладно, Замухрышка. Ладно... не сегодня тогда. Оставим...
– и звук удаляющихся шагов.
Господи! Спасибо! Спасибо, что услышал...
Варя выглянула в глазок. Никого. Уперлась лбом в дверь и отчаянно задышала. Сразу же выключила свет и побежала к окну. Спряталась за занавеской.
Антон, запахнув пальто, прошёл к автомобилю. Сел, открыл окно и закурил. Варвара наблюдала со второго этажа за курящим в машине парнем, и считала. Сама не зная для чего... но считала.
На цифре "тридцать четыре"он выкинул окурок и, не закрывая окно, уехал.
Уехал... всё в порядке. Расслабься, наконец...
У неё в запасе ещё примерно пятнадцать минут. Нужно вытащить бельё из стиралки, расчесаться и почистить зубы. Ребята будут ждать её к шести. И будет ей пара часов родного тепла старых друзей... А Горький переспит, и к завтрашнему дню остынет. Наверное...
...
Антон был в бешенстве. Просто в ярости.
Вот же ж дрянь...Она не понимает с кем связалась?
Ну, ничего... Он умнее, и гораздо хитрее. Он всё равно получит то, что ему нужно. Другими путями. И сейчас этот путь пролёг через соседний от общежития двор. Горький оставляет там свой автомобиль, и через пару минут уже вновь стоит возле той самой двери. Блок №12. Подожди. Простонемногоподожди. Онаещётам. Светгорит. Соседкиоднозначнонет. ЕщёоколочасаназадеёувёзЗахар.Такчто... Простожди. Он присаживается возле стенки. Коридор пустой. Странно даже. Только один раз прошла какая-то парочка. Задроты местные, в обнимку, присунув руки друг другу в задние карманы... даже внимание на него не обратили. Убогие...
Проходит плюс-минус десять минут, и он, наконец, слышит приближающиеся шаги за дверью. Быстро встаёт, поправляет воротник пальто и, нацепив на лицо маску спокойствия, ждёт, когда щёлкнет замок.
Дверь открывается, и Варя в полнейшей растерянности замирает на пороге.
– Я вижу, ты рада меня видеть?
– улыбается. Вроде как, так и должно быть!
А она готова сознание потерять. Дыхание сперло. Руки мертвой хваткой вцепились в дверную ручку.
Парень делает небольшой шаг вперёд, и Варя выходит из оцепенения. Шаг назад и попытка захлопнуть дверь перед ним.
Поздно. Мышка попалась. Горький одним рывком перехватывает
Смотрит на него, широко открыв глаза, пятится. Понимает, что улыбается он лишь для вида.
– Как же так, Варя? М? Я уж было подумал, что мы с тобой ещё в прошлый раз обо всём договорились...
– запирает дверь, скидывает обувь, снимает пальто, и небрежно бросает его на ближайший стул.
А она продолжает медленно пятиться в сторону своей комнатки. Там нет замка. Но почему-то есть ощущение защищенности.
Боже. Пусть это будет неправда. Что я сделала такого?! Что?!
– Я даже подумывал дать тебе немного свободы... попытаться быть немножко мягче... Но, кажется, тебе нравится по-другому.
– Пожимает плечами, и расстёгивает пуговицы на манжетах.
– Антон. Остановись.
– выставляет руки вперёд, думая, что ему это как-то помешает.
– Давай поговорим?
– Поговорим... конечно же поговорим. Я, к примеру, там, - кивнул в сторону двери.
– минут десять сам с собой разговаривал. Очень занимательно!
– Антон...
– Варя не может подобрать слова.
– Антон. Я прошу тебя.
– Куртку снимай.
– Он не слышит. Он абсолютно ничего не слышит.
– И обувь.
– прищурился с улыбкой, - Кто научил тебя ходить дома в обуви и верхней одежде?
– Антон. Правда, давай прекратим это. Я умоляю тебя. Это всё неправильно.
– Согласен. Неправильно. Кто же трахается в верхней одежде? Это неудобно.
– Горький продолжает медленно наступать. Их сейчас разделяет большой кухонный стол. Просто бег по кругу какой-то.
В этот момент Варя срывается к своей двери. Чёртова ручка!!! Она заедает очень редко. Но этому надо было случиться именно сейчас! Девушка судорожно дергает злополучную рукоять, как чувство острой боли пронзило всю голову.
– Ааай!
– не сдержавшись, протянула девушка. Антон схватил её за волосы и натянув потуже, запрокинул её голову наверх. Теперь больно было не только волосам, но и шее.
– Так тебе больше нравится? М?
– растягивает слова, и разворачивает её к себе лицом. Её маленький рюкзак ударяется об пол, и Антон отпихивает его ногой в сторону.
– Знаешь, я тут подумал, и понял, что, оказывается, ещё не пробовал твои губы. Ты же позволишь? Так ведь?
– аопрос, на который ему не требуется ответ. Антон проводит большим пальцем от внешнего уголка глаза к её губам, растирая слёзы по ним.
– Мне кажется, они солёные на вкус.
Горький наклоняется к ней, но Варя сквозь боль в волосах пытается отвернуть от него лицо. Тогда парень второй рукой сдавливает её скулы. Крепкие пальцы причиняют боль, и Варя снова издаёт писк. Она почувствовала, как во внутреннюю сторону щек врезаются её же зубы. Больно. Ей приходится открыть рот. И вопреки её ожиданиям, Антон очень медленно и отнюдь не грубо касается. Мазнул своими губами по её. Обхватил нижнюю губу, посасывая.
– Мне нравится вкус твоей боли...
– Варины слёзы продолжают скатываться по щекам, а руки крепко вцепились в его рубашку.