Однажды. Часть первая
Шрифт:
На следующий день Антон ничего не помнил. Удивился, когда совсем ранним утром открыл глаза и обнаружил рядом с собой кучерявую голову Гарика. Сказал, что ничего не помнит. Но Игорь до сих пор уверен, что Горький всё отлично помнит. По сей день. Просто не захотел сознаваться. Не хотел обсуждать это. Было стыдно. Неприятно... А Гарик и не стал поднимать эту тему. А позже сделал вид, что и сам забыл... Они предпочитали больше никогда это не обсуждать. "С кем не бывает?" - Сказал тогда Антон. И улыбнулся. Эту улыбку, абсолютно пустую,
– Брата с собой возьми. Поговорить с ним хочу. В домашней, так сказать, обстановке...
– Хлопает пасынка по плечу, вырывая парня из паутины не самых радужных воспоминаний.
– Я постараюсь.
Мелкие острые осколки впиваются в его босые ноги, разрезая чуть грубоватую кожу. Брюнет шипит и пытается расчистить себе проход на кухню, пиная те стёкла, что он видит. А те, что не видит, снова впиваются, принося ноющую боль. Но эта боль заглушала душевную. А душевная в сотни раз хуже. Он это знает не понаслышке.
Понимает, что до барной стойки дойти будет нелегко и снова психует. Хватает стул, и рыча, со всей силы бросает его в плазму, что так хорошо вписывалась в модный интерьер.
Пять секунд и телевизор с грохотом падает на пол. Горький глубоко дышит и с криком на выдохе, всё-таки подходит к столу и сметает на пол всю посуду, что так мозолила раздраженные глаза.
– Сука!!!
– Стягивает с себя светлую футболку и вытирает ею вспотевшее лицо.
– Сука...
– Опускает голову, касаясь подбородком впадинки.
– Сука.
– Повторяет опять и смотрит на свои ноги, израненные и отвратительно кровавые...
По носу стекает капля и останавливается на самом кончике. Парень, склонившись, наблюдает за ней. Что это?? Пот?
Капелька всё никак не хочет падать, и Антон сдувает её, словно свечу на торте.
Выпрямляется и снова чувствует влагу. С внешнего уголка глаза стекает капля, оставляя за собой неприятные ощущения. Слёзы??? Это, мать вашу, слёзы?!
Почему ему так хуёво??? Почему он готов на стену лезть из-за всего того, что творится в его прогнившей душе? А, может быть, она не такая уж и прогнившая, раз у него есть слезы??
Горький достает из ящика бутылку с коньяком и отпивает несколько больших глотков, не особо заморачиваясь о стакане.
Напиток так сильно обжигает его глотку, да и сам пищевод, что парень заходится в диком кашле, медленно сползая на грязный, заляпанный кровью паркет.
Всё той же футболкой отшвыривает вокруг себя все стёкла и оседает окончательно на пол. Ложится и смотрит на чистый потолок. Холодно. Везде. Может, ему стоит уехать???
– Почему ты один?
– Виталий Юрьевич, сняв очки и расстегнув верхнюю пуговицу на белоснежной рубашке, вопросительно уставился на Гарика.
– Он не захотел? Как всегда?
А что тут отвечать?
Пап, он вчера нажрался. Снова. Разгромил
– Нет.
– Гарик в этот раз подготовился. Заранее, по дороге сюда, всё продумал.
– У него дела. Срочные. Сказал, что обязательно приедет в следующий раз.
– У вас всегда дела.
– отмахивается отец.
– А на родителей времени нет.
– Ворчит мужчина, открывая ноутбук и загружая рабочие документы.
– Иди сюда. На вот, - Поворачивает к парню экран.
– Как тебе???
Такое ощущение, будто бы в башке дыра. Большая черная дыра. Будто все мозги из неё вынесли дробовиком... Пытаясь сообразить, кто он и почему так себя чувствует, брюнет разлепляет тяжёлые веки. Облегченно вздыхает, обнаружив свою темную комнату. Шторы плотно закрыты, поэтому глаза благодарно моргают, разглядывая стену на против.
Он вчера сошел с ума? Мутные обрывки событий вчерашнего дня заглядывают в его сознание, оставляя там грязные красные следы. Медленно стаскивает с себя одеяло, обнажая свои ноги.
Пиздец...
Глядя на свои перебинтованные ступни, брюнет морщится, а после зажмуривает всё ещё сонные глаза.
Универ. Декан. Захар. Сопли. Общага. Варя. Варя с Алёшей. Их смех. Его страх. Его злость. Дорога. Дом. Погром. Коньяк. Отчаяние...
Провал.
Горький снова укрывает ноги, и всматривается в темноту за закрытыми веками. Напрягает мозг.
Чьи-то крики. Крепкие руки. Мат. Грохот. Шум. Возня. Его тащат.
Холодно. Пиздец как холодно.
Вода. Тёплая. Снова крики. Его имя. Четкий голос Захара. Его сильные пальцы.
А потом всё надоело. Заебали. Пошли вон! На хуй! Свалите! Не лезьте!
И снова темнота. Провал.
А потом тёплые руки. Трясущиеся. Нежный голос. Что-то там причитающий.
И опять провал. Блять!
Распахивает глаза и подскакивает на месте, принимая положение сидя. Оглядывается.
Быть не может!!!
Она лежит, свернувшись в калачик, словно котёнок прозябший. На соседней подушке, совсем близко к краю постели. Вот-вот, и упадёт...Темные волосы вокруг её головы источают аромат корицы. Совсем слегка. Но, если вдохнуть полной грудью, то можно почувствовать этот запах.
Как он сразу не заметил?! Идиот...
И ей необязательно поворачиваться к парню лицом. Он и так знает, что это она.
Она здесь. Рядом с ним.
Это внутри. Он знает, что у неё это внутри. Всегда знал.
Но знает ли она???
Глава 46
Можно ли испачкаться ещё больше, если ты уже замарался от макушки до пят? Можно ли упасть ещё глубже, если ты уже на дне? Возможно ли выбраться самому из тягучей трясины, если рядом никого, кроме той самой вязкой жижи??