Одни сутки из жизни обыкновенной попаданки, или Мечты сбываются

Табурцова Юлия Ивановна

До больницы с его умением и безумием вождения мы добрались в считанные минуты.

– Погоди, - останавливает он меня в коридоре, ловя за локоть. Стальные пальцы сжимаются чуть выше локтя. Я слегка покачиваюсь, и опираюсь на стену.

– В чём дело?
– спрашиваю я, думая, что на руке точно останутся синяки. Какие сильные у него руки...

– Ты уверенна в том, что делаешь?

– Конечно, что за странный вопрос?
– вновь не "догоняю" я.

–

Похоже, это опасно, - говорит он, но я по-прежнему не могу понять, ведь всё это не опаснее, чем обычно для меня.

– Я помню тебя в крыле для каматозников, - внушительно произносит Хейл, в доказательство отрывая меня, борющуюся со слабостью, от стены.
– Ты на своих ногах не стоишь.

Бл-я-я-ять...

– Ты запомнил...

Да уж. Наверное, трудно забыть, когда на тебя сморят таким взглядом.

– Ты можешь контролировать это?
– он сводит брови, принимая устрашающий вид.

– Да, - сразу отвечаю я, догадавшись, что он про мою "способность".

– Ты остановишься, когда его жизнь будет вне опасности?

Господи, ну, сколько можно! Он, что, в самом деле принимает меня за самоотверженную чудо-героиню?! Неужели всё, что он узнал, не убедило его в обратном?

– Дерек, я не Скотт, и не могу спасти всех, и я это понимаю, если ты об этом, - терпеливо объясняю я, повторяя слова, думая, что каждая секунда может быть на счету.

– Конечно, только пока сама дышишь, - с иронией говорит он, оценивающе окидывая меня взглядом. Не в мою пользу, разумеется, - видок у меня ещё тот, похоже.

Долгий взгляд, длиной в вечность.

– Ладно, где он?
– Хейл нехотя отпускает мою руку.

– В восьмой палате.

Нам хватает несколько секунд. Шеф Стилински на больничной кровати выглядит в своём чернушно-фактурном покрытии так, что хоть сейчас ужастик снимай. А Стайлз... Стайлз на стуле у кровати, держит отца за руку, забывшись в тревожной дрёме, и вид у него немногим лучше отца. Бледный, с чёрными кругами вокруг глаз. Сколько же он не спал?

Не решаясь никого будить, подхожу с другой стороны кровати. Быстрый ободряющий взгляд на недовольного Дерека, моё притяжение, и хватаюсь за руку шефа Стилински, всю сплошь испещрённую сеткой чернильных вен. Привычные действия успокаивают, помогают сосредоточиться, и "чернила" начинают втягиваться в мою руку вместе с дурнотой, головной болью и лихорадкой.

Когда их почти не остаётся, меня насильно отрывают от неподвижного тела.

Я почти ничего не вижу от слабости, фокус теряется почти полностью. Тело ломит. Шеи касается твёрдая прохлада и больно колет. Руки бы оторвать этой медсестре с когтями. Стараюсь не морщиться, и через секунду сердце ускоряет ритм раза в два.

– Эфедрин, стимулятор, как просил, пол дозы сделаю сейчас, вторую половину через восемь-десять часов, когда доберётесь, - инструктировал Алан, вручая Хейлу ампулу и медицинский пистолет.
– Колоть нужно в яремную артерию.

– Дерек? Как ты здесь оказался? Кто это?

Резкость частично возвращается. Я приподнимаюсь, силясь увидеть шефа Стилински, но вижу загораживающего его Стайлза, - проснулся.

– Идиотка, которая спасла жизнь твоего отца, - отвечает ему Дерек не давая подняться, он заглядывает мне в лицо, словно ожидая чего-то.

– Кто? Чего?
– лепечет Стайлз.
– Что происходит?

Я хочу всё объяснить, кажется, даже есть на это силы, но не успеваю, меня сгибает пополам. Изо рта выплёскивается чёрная густая бодяга, по консистенции напоминающая грязь, и на вкус хуже, чем аконит, мать его, мать-и-мачеху. Вот гадость то! И только не здесь, блин, не при Дереке же! Яд химеры я ещё не пробовала...

– Чёрт, что это?
– Стайлз.

– Блять...
– над ухом тихое от Дерека. Он всё ещё держит меня за плечо и смотрит на свою руку. Ни разу не слышала, как он матерится. Интересно почему. И откуда на его ладони - кровь? Она же не его? Мысли путаются и ускользают от меня, прежде, чем я успеваю их подумать.

– Стайлз?
– это шеф. Пришёл в себя.

– Папа?
– у Стайлза в глазах блестят слёзы. Чувствую, как щиплет глаза. Господи, только не это. Терпеть не могу таких сцен, не хватало ещё и мне здесь разреветься. Боже, умоляю, избавь меня от ещё одного позора перед Дереком.

– Дерек, не знаю, как ты узнал... спасибо...
– бормочет голос Стайлза, я с трудом его слышу, он ускользает и снова появляется.

Но Дерек, похоже, его не слушает, он держит меня за подбородок, приводя в чувства, а я теперь почему-то снова не могу разглядеть его, - что-то накатывает, вся комната начинает вращаться с бешеной скоростью. Он что-то делает, руки мелькают, но я не чувствую, я чувствую себя безвольной куклой.

– Что с ней? Ты чего творишь?
– не могу понять, кто это спросил.

И не знаю, что он делает, но теперь я чувствую удары по щекам, словно наждачной бумагой. Сквозь шум в ушах слышу злое рычание.

– Давай же!
– изрыгает любимый голос, который я с радостью узнаю.
– Он должен подействовать!

– Тише, большой волк, никто не умер, - говорю чисто на автопилоте.

В глазах проясняется, вот оно, любимое лицо. Маяк, не позволивший мне забыться.

– Ты не знаешь когда остановиться, верно?
– со злостью спрашивает он.

Что же мне ответить? Что моя политика невмешательства полетела к хуям, когда ты всё узнал? Что линия событий нарушилась, и я даже не знаю, чего ожидать дальше. И теперь я уверенна, что должна перестать быть эгоисткой и сделать всё, чтобы им помочь.

Когда моего тела касаются даже через майку мозолистые пальцы, крепкие руки стискивают бока, поднимают и прижимают к тёплой груди, я думаю, что сейчас просто лопну и разлечусь цветными хлопьями по комнате, от того огромного, распирающего грудную клетку чувства, которое люди называют "счастьем". Потому, что Дерек держит меня на руках.