Одно другого интересней
Шрифт:
— Слышала?
— Еще бы, — отвечала Ика, — теперь это уже, конечно, не секрет.
— Что?
— Как — что? Поженятся.
Горошек посмотрел на обращенные друг к другу лица взрослых. Кивнул головой.
— Такова жизнь, — проворчал он, обращаясь уже исключительно к самому себе.
… ЭТО БЫЛ ДЕНЬ полный чарующей осенней прелести. Леса вокруг городка стояли, как в огне, — красные, бронзовые и золотые. Солнце было удивительно ласковое, в воздухе, на волнах тихого ветра плавали паутинки. Настоящая осень: много красоты, чуточку
— В нашем распоряжении почти целый день, — сказал Рыжий. — Как же мы его проведем?
Ика с Горошком переглянулись.
— Может… — сказал Горошек, — может, мы вдвоем с Икой пойдем на Дворцовую Гору?
— Вы? — возмутилась тетка Педагогика. — Одни?
— Вдвоем — значит не одни, — коротко объяснил Горошек.
А Ика добавила еще более нежным голосом:
— Мы не хотели бы вам мешать.
Тетка Педагогика не знала, что ответить. В ней происходила отчаянная борьба. Это была борьба между теткой Педагогикой, неумолимой воспитательницей и опекуншей всего человечества (и прежде всего молодого поколения), и теткой-влюбленной, мечтавшей провести чудесный осенний день с милым рыжим и тоже влюбленным археологом.
Кто победил? Победила тетка-влюбленная. Она сказала:
— В конце концов… вы уже не дети.
— Вот именно, — поддакнула Ика.
— Но, — тут заговорила сурово и строго тетка-воспитательница, — ужин ровно в восемь! Никаких опозданий! Горошек подтянулся, щелкнул каблуками.
— Есть, никаких опозданий! — повторил он.
— Минуточку, — сказал Рыжий, — чтобы не было опозданий, надо знать, который час.
Он снял с руки свои великолепные часы-хронометр с двумя секундомерами и вручил их пораженному Горошку.
— Прошу, — сказал он. — Вот так действительно не будет никаких опозданий.
— Дорогой мой… — начала было тетка.
— Дорогая моя, — прервал ее с веселой серьезностью Рыжий, педагогика опирается прежде всего на доверие. Привет, молодежь мира!
Ребята поклонились и пошли в сторону Дворцовой Горы.
Горошек ежеминутно поглядывал на часы и, нечего скрывать, даже закатал рукава, чтобы каждый мог видеть, что он носит на левом запястье.
— Этот Рыжий просто великий человек! — выпалил он.
— Вероятно, — сухо ответила Ика. Она, видимо, считала, что могла бы сберечь часы нисколько не хуже Горошка.
Но оба забыли даже о часах, как только оказались на крутой лесной тропинке, которая прямиком вела к руинам замка, построенного Казимежем Великим.
Так тихо, таинственно, чудесно было тут!
Ребята молчали. Шли бесшумно, очарованные. Ведь это тоже было приключение: в знакомом, хорошо знакомом месте вдруг найти что-то совсем новое — новую нежданную красоту. Задумчивые деревья, ласковое солнце, серебряные нити паутины и, наконец, просвечивавшие из-за деревьев, блестящие, как рыбья чешуя, волны далекой Вислы.
Тропинка вывела их на лысый, нависший над трактом косогор. Оба словно пробудились от короткого прекрасного сна.
Горошек сразу посмотрел на часы.
— Тринадцать
— А сколько секунд? — ядовито спросила Ика.
— Восемнадцать, девятнадцать, двадцать, двадцать одна… начал добросовестно считать Горошек и, вероятно, считал бы дальше, если бы не то, что ровно в тринадцать часов семь минут и двадцать две секунды где-то неподалеку раздался очень, очень знакомый звук.
Это был звук автомобильного гудка.
После секундного перерыва гудок прозвучал снова. Три длинных, три коротких и опять три длинных. Словно он подавал сигнал SOS.
— Это Капитан! — крикнула Ика.
— Капитан… — шепнул Горошек.
И оба, не раздумывая, бегом пустились вниз по косогору, не обращая внимания на острые колючки ежевики и терна.
Горошек зацепился поясом за ветку орешника и на минуту должен был остановиться, так что первой внизу оказалась Ика. Дорожный кювет он перескочил следом за ней.
Да, это действительно был Капитан. Запыленный, грязный, запыхавшийся. От мотора еще веяло жаром, а весь кузов дрожал, как после тяжелого напряжения.
— Капитан! Что случилось, Капитан?! — спрашивала Ика.
Капитан не поздоровался, не пошутил. С треском распахнул дверь и сказал только одно слово:
— Садитесь!
Они немедленно послушались. Едва они успели сесть, Капитан рванулся вперед и уже через сто метров развил максимальную скорость.
ИЗ ВСЕХ ИХ ВСТРЕЧ эта встреча была самой удивительной. Как он их разыскал? Как появился здесь среди бела дня? Зачем?
Но они ни о чем не спрашивали. Они знали, что раньше или позже все объяснится, а на такой скорости Капитан не захочет произнести ни слова.
Капитан с удивительной легкостью обогнал какой-то автобус, две легковые машины. При этом шофер второй машины едва не налетел на дерево, увидев за рулем мчавшегося «Оппеля» двоих ребят, из которых ни один не прикасался к баранке.
Спустя некоторое время Капитан, резко затормозив, свернул на неровную проселочную дорогу. Не похоже было на то, что по ней когда-нибудь проходили автомобильные шины. Несмотря на это, адская гонка продолжалась. Ребята невольно вспомнили полет на Яке сквозь самум. Камни не камни, корни не корни, выбоины не выбоины Капитан ни на что не обращал внимания. Даже пересекший путь ручей его не остановил. Он рвался напролом, как танк. Ветки кустов и деревьев хлестали по крыше, по стеклам, мотор задыхался и кашлял от напряжения: Капитан лез на гору по дороге, по которой едва ли могла пройти и телега…
Ика и Горошек судорожно вцепились в сиденья. Они по-прежнему молчали. Только сердца их бились все тревожнее. Оба понимали, что их ожидает неслыханное приключение. Об этом красноречиво говорил и сумасшедший бег Капитана, и его упорное молчание.
Наконец Капитан выбрался на вершину холма. Дорога стала ровнее. Впереди в нескольких десятках метров сквозь деревья просвечивала озаренная солнцем, молчаливая, огромная и пустая поляна. Капитан замедлил ход. Медленно, словно собрав остаток сил, доехал до ее края и остановился.