Одноклассница.ru
Шрифт:
– Ночь? А говорили, не темнеет… – растерялась Вероника.
– Дождь. Гроза будет, – выглянул из окна Никита. – Ниче, должны успеть до грозы-то!
Не успели.
Грянул ливень, дорогу моментально размыло. «Уазик» застрял в огромной луже.
– Тут у меня знакомый, у него трактор… Вытянет нас! Мы всего километр-два не доехали до Сенеги!
– Долго трактор ждать?
– Ну, полчаса, час…
– Я быстрей дойду, – Вероника натянула на себя плащ с капюшоном, выскочила из машины, выдернула за собой из салона свой чемодан на колесиках, оставила на сиденье
– Много! У меня и сдачи-то нет… – растерялся Никита.
– И не надо! – закричала Вероника, уже стоя под проливным дождем. Тучи слегка разошлись, и дорогу было видно.
– У нас зверья всякого полно… Я давеча медведя видел.
– Я не боюсь! – Вероника бодро зашлепала по лужам, волоча за собой свой чемоданчик.
У нее было странное чувство, что она отсюда не вернется. Что там, в месте под названием Сенега? Как она найдет там Клима? И найдет ли? Уже не имело значения…
Минут через пятнадцать дождь кончился, вокруг головы завились комары.
Одна, в лесу, ночью.
Ну дойдет она до Сенеги, а что там? Где она остановится? Может, какой-нибудь мотель – в Карелии полно туристов. Рыбалка, охота… Дикая, первозданная экзотика!
Еще через пятнадцать минут Вероника поняла, что погорячилась. Ноги в легких туфельках скользили по размокшей дороге, она продрогла до костей – тонкий плащ не грел, чемодан казался неподъемным. И ко всему прочему опять припустил дождь.
«Как хорошо было бы умереть сейчас! – с наслаждением подумала Вероника. – Умереть и не мучиться больше! – А еще она подумала: – Наверное, я не Клима искала, а свою смерть!»
Что ж, круг замкнулся. Вот он, логический конец ее путешествия сквозь время и пространство…
Сегодня двадцать седьмое июня. Двадцать шестого был выпускной в школе. На следующий день, двадцать седьмого, Клим пропал. Двадцать лет прошло. Ровно двадцать лет.
Круг замкнулся!
Когда Вероника осознала это, то упала на колени, прямо в холодную грязь, и тихо засмеялась. Нестерпимо тянуло к земле… Лечь посреди дороги и не вставать больше.
Вероника уже наклонилась, уже стала заваливаться вбок… И только тогда обнаружила, что впереди – высокий забор. Она не заметила его раньше, потому что забор был выкрашен в зеленый цвет и в сумерках сливался с окружающим пейзажем. Вероника всего ста метров не дошла до жилья.
Она встала, и, постанывая, потащилась к забору.
Ворота, калитка…
«Если меня не пустят, я никуда больше не пойду. Останусь здесь…»
Вероника нажала на кнопку звонка. Подняла голову – маленькая видеокамера. Откуда такие роскошества здесь?
Щелчок, дверь слегка дернулась.
– Ну заходите же! – позвал через переговорное устройство сонный голос.
Вероника надавила на дверь – она свободно распахнулась, вошла во двор. Сад, дорожка из камней ведет к крепкому двухэтажному дому…
В освещенном дверном проеме стоял человек. Молча пропустил ее в дом.
– Простите… дождь! – задыхаясь от усталости, пожаловалась Вероника. – Господи, какие здесь люди хорошие… Я уж думала – помру там, на дороге! Погодите, с меня вода стечет…
На деревянном полу вокруг ее ног натекла изрядная лужа.
– Продрогли? Э, обувка-то на вас какая ненадежная… Снимайте, носки шерстяные принесу, одеяло. И коньяку рюмочку не мешало бы… у нас север, между прочим.
Человек, приютивший Веронику, говорил очень просто и спокойно.
– Сейчас, только посижу минуту, отдохну… – Вероника без сил опустилась на деревянный табурет. С капюшона на лоб стекала вода.
Немного переведя дыхание, она огляделась. Просторная комната, в одном углу рабочий стол, какие-то инструменты, большая лупа, тиски… Мебели – минимум, но все очень добротное, качественное.
Хозяин вернулся с ворохом теплых вещей.
– Вот, переодевайтесь, я не смотрю…
– Как вас зовут?
– Федор.
– Спасибо, Федор… – в изнеможении выдохнула Вероника.
Стоя к ней спиной, хозяин копался в недрах буфета.
Потом распрямился, держа в руках бутылку и толстостенную, основательную рюмку.
– Переоделись? – в три четверти повернувшись, спросил он.
– Нет еще, – сказала Вероника.
Сколько Федору лет – определить было невозможно. Тридцать? Пятьдесят? Длинные, чуть вьющиеся светло-русые волосы, борода. Мужик! Джинсы, в них заправлена клетчатая рубаха. Высокий… Не толстый, не худой. Спина прямая, ноги ровные, длинные.
Вероника уставилась на Федора, вернее, на его спину, ноги и (пардон) филейную часть. Как недавно открыла она для себя – именно эти линии мужского тела больше всего завораживали ее. Смешно, глупо, даже неприлично… Кандидат медицинских наук, интеллигентная женщина, сорок лет скоро – а куда пялиться повадилась!
Это все из-за Клима. Вот он, ее идеал мужчины, когда-то впитавшийся в ее юное, неокрепшее сознание – ничем теперь и не вытравить…
Ноги у мужчины должны быть длинные, прямые. Как столбы. Как столпы, на которых держится мир… Если бы Клим повзрослел, его ноги, спина и все прочее, наверное, выглядели бы точно так же.
– Клим… – вдруг сорвалось с Вероникиных губ. Невольно сорвалось. Конечно, перед ней сейчас был не Клим Иноземцев, а какой-то лесной Федор – но воспоминания о Климе не давали Веронике покоя. Она уже бредила вслух!
Рюмка из рук Федора выпала и покатилась по полу, даже не разбившись. Федор медленно повернулся. Лицо… Ах, если бы у него было еще и лицо Клима!
Но нет. Мужчина, стоявший перед Вероникой, лицом совсем не напоминал Клима Иноземцева. И дело тут не в бороде… Под бородой скрывалась уставшая, бесстрастная (хоть и благожелательная), явно неровная – мужичья физиономия. Чужая. Незнакомая.
«Предчувствую Тебя. Года проходят мимо – всё в облике одном предчувствую Тебя. Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо, и молча жду – тоскуя и любя. Весь горизонт в огне, и близко появленье, но страшно мне: изменишь облик Ты, и дерзкое возбудишь подозренье, сменив в конце привычные черты. О, как паду – и горестно и низко, не одолев смертельныя мечты! Как ясен горизонт! И лучезарность близко. Но страшно мне: изменишь облик Ты».