Одноклассники бывшими не бывают
Шрифт:
— Вам надо, вы и рожайте! — я демонстративно пожала плечами, стараясь унять испуганно бьющееся после атаки Першина сердце. — И нет, не по Турциям. Я предпочитаю активный отдых. Вулканы в Исландии, хайкинг в Новой Зеландии, изучение японской культуры…
Не думала, что это будет так тяжело. Казалось, что все давно отболело, заросло. Но, похоже, знакомые и друзья меня просто жалели. А тут бьют в самую мякоть, думая, что у меня там щит эгоистки. А у меня там едва наросшая тонкая кожица и неумело выстроенная поверх иллюзия благополучия.
— И ты светлые
Познала. И не только, как зажигается. Еще — как гаснет. И как никто вокруг не верит, что беда уже случилась. Говорят, что все беременные мнительные. И только через несколько дней…
— Как растет паразит, питающийся моими соками, хочешь сказать? — я фыркнула. — И это еще здоровый! А если родится больной? Всю жизнь мучиться?
Ой, пережимаю. На меня уже все смотрят с ненавистью, а Илья с изумлением.
Но стоит мне вообразить, что я рассказала бы им правду…
— Ой, Умная Эльза! — отмахнулась Оленька. — Надо просто быть хорошей мамой, ждать и любить ребеночка! Все болезни деточек от того, что матери плохое думали!
— Бог наказывает за грехи родителей! — пробасил Денисов, дернув бородой.
Вот-вот-вот. Лучше бы не стало. Наоборот — хуже. У меня не было бы даже моей защитной бравады, этой наглой улыбки, с которой я сейчас смотрю на них, щуря глаза, чтобы их не так резало от сдерживаемых слез.
— А муж-то у тебя есть? — спросила вдруг Таня Рикита, словно спохватившись, что на меня вывалили еще не весь программный ад. — А то, может, просто не берет никто, вот и выеживаешься?
Илья, который после моих слов о паразите, задумчиво вперился в окно, заинтересованно повернулся.
— Нет.
Я коварно улыбнулась, глядя на то, как Рикита с Синаевой переглядываются, вписывая мое имя в толстый фолиант «Неудачницы нашей школы».
— А что так? — нежно пропела Рикита. — Твои смелые взгляды отталкивают нормальных мужиков?
— Развелась. — Я протянула между делом опустевший стаканчик, чтобы Морозов налил еще. — Понимаете, после тридцати лет у женщин начинается такой период… Подъема. А у мужчин, наоборот, спада. Один мужчина не справляется…
Илья рядом кажется чем-то подавился и закашлялся.
Я спрятала невольную улыбку за глотком вина.
— А живешь на что? Платья такие покупаешь? — Рикита смерила меня ревнивым вглядом. Не понимаю, чего она ко мне прицепилась-то? — Мужики твои многочисленные бабло дают? Ты просто называешь красивыми словами старое доброе…
Илья остановил ее одним взглядом.
— Нет, — вот и еще одна заготовка пошла в работу. — Я художник-ювелир, делаю украшения. Зарабатываю достаточно, чтобы позволить себе хотя бы одно красивое платье в пятнадцать лет.
Я оглянулась на Соболева — только он мог оценить тонкую иронию моей фразы. Но он смотрел на меня все так же задумчиво.
— Ты окончательно разочаровалась в любви? — спросил
А ему это зачем знать?
*********
Так странно — когда ты совсем юная наивная девчонка и веришь в любовь, каждый встречный рассказывает тебе, что любви нет, есть хороший секс и общие интересы. Мужики в своих компаниях смеются над наивными дурочками, которые ждут принца. Те, что поумнее, пользуются их наивной верой, с помощью букета цветов, парочки подарков и обещания жениться получая себе на все готовых любовниц.
Но стоит набить шишки, пару раз собрать осколки разбитого сердца и обзавестись хорошеньким колючим цинизмом — и тут же вокруг образовываются томно вздыхающие принцы, которые где-то между тридцатью и сорока очень хорошо оценили, какую пользу приносит женщина в доме. Но было поздно.
— Романтическую любовь придумали средневековые трубадуры, чтобы за песенки лучше платили, — ответила я гораздо громче, чем Илья задал свой вопрос. — Взрослые люди руководствуются более прагматичными соображениями.
— И замуж не пойдешь, если позовет богатый-красивый? — ахнула Оленька. — Врешь ты все!
— Зачем мне замуж? Я там уже была. Женщине брак невыгоден, — продолжала я нести просвещение в массы.
Тут у меня хотя бы не болело.
Ушедшего мужа я отлично понимала и не винила. Особенно когда узнала, что там, на стороне, у него несколько месяцев как родился ребенок. Портить жизнь какому-нибудь богатому-красивому я точно не собиралась. Он ведь захочет общего ребенка, даже если у него уже баскетбольная команда наследников.
— Правильно раньше жен били… У баб никакого ума нет, — Денисов сказал это так мечтательно, что за его супругу стало тревожно.
— А я с Риткой согласен! — вдруг врезался в нашу беседу сидевший до сих пор тихо в углу Сашка Коваль. — Брак — это тюрьма, которую ты еще и не имеешь права проклинать!
Я его поначалу не узнала — только косилась на странного человека в темных очках в помещении. Но сейчас он их снял — и эти необычного разреза глаза сложно забыть. Про Коваля у нас все знали, что он снимается в российских сериалах для домохозяек. Из тех, что крутят днем на центральных каналах. Потому и надел очки, запоздало догадалась я. Не хотел, чтобы поклонницы признали.
— Ты же вроде женат? — аккуратно спросил Илья и кивнул на невзрачную девушку рядом с Ковалем. Та сидела вплотную к нему, сжав побелевшие губы, и старательно смотрела в сторону.
— Потому и говорю из личного опыта, — нагло ухмыльнулся Коваль. Девчонка рядом с ним вдруг молча встала и очень быстро, зажимая руками рот, вышла из класса. Он проводил жену взглядом: — Ну и пусть бежит, дура. Нефиг ревновать было: «Я тебя одного не отпущу!»
Семейные трудности Коваля с успехом перетянули на себя внимание одноклассников, и я воспользовалась передышкой, чтобы одним махом допить вино. Мои пальцы, держащие стаканчик, чуть дрожали, но острые пузырьки вспенили кровь и стало полегче.