Одноклассники smerti
Шрифт:
Мальчишки явно проштудировали не один автомобильный журнал — помимо всем известных «БМВ» и «Мерседесов», в газете присутствовали и чудеса корейского автопрома, и французские малосемейки, и английские, давно снятые с производства лимузины…
А отечественный автомобиль в праздничном выпуске оказался единственным: убогий, весь в царапинах, «каблучок»-универсал. И с ним, по мысли парней, ассоциировалась… круглая отличница и гордость класса Людмила Сладкова!
Одно изображение — более чем уродливое. А текст и вовсе оскорбительный: «Умеет все, но понемногу. Дадим
Но как же весь класс тогда хохотал! И даже учителя, которые Сладкову, в общем-то, жаловали, с трудом сдерживали улыбки.
— Потому что не в бровь, а в глаз, — гордился Степан.
А несчастная Сладкова даже на праздничный вечер не осталась. Отсидела накануне Восьмого марта уроки и пулей умчалась домой. И даже сорвать со стены газету и изорвать ее в клочки пороху не хватило: одно слово — примерная девочка.
Но разве за подобное мстят? Можно подумать, у других в детстве не было расстройств и разочарований.
Надя выбралась из постели. Подошла к окну. Далеко в перспективе, меж верхушек лип больничного парка, уже проглядывал рассвет, и она перед лицом просыпающегося светила вдруг снова почувствовала себя школьницей. Маленькой девочкой. Одинокой и беззащитной. Атом, капля, зернышко. А вокруг — огромный и безжалостный мир.
В окно тянуло рассветным холодом, босые ноги замерзли.
«Но у меня хотя бы подруги были, — мелькнуло у Нади. — Да и с мальчишками — никаких проблем. И Степан, и Васька Махов хвостом за мной ходили… А Сладкова — она всегда одна была. Всегда в стороне. В противостоянии. От такого и правда легко ожесточиться… Ее ведь постоянно мордой об асфальт размазывали. Тортик, машина-универсал — еще ерунда! Чего стоит та история с умирающим , когда она себя полной дурой выставила?»
Надя зябко повела плечами.
Санитар, бодро шагавший в парке под окнами ее палаты, вдруг показался ей подозрительным. Не по ее ли душу он идет? Не пистолет ли у него под халатом?!
Она захлопнула окно, вернулась в постель, спряталась под тощим больничным одеяльцем. Снова закрыла глаза. Спать, наверное, уже бесполезно.
Да и вообще: только начни вспоминать — уже не уснешь…
Десять лет назад
В медицинский из всего их класса собирался только Семка Зыкин. Он единственный был во всяких тычинках-пестиках-системах кровообращения настоящий бог. А все остальные на биологию плевали с высокой колокольни.
К счастью для одиннадцатого «А», училка, Тамара Тарасовна Гуляйнер, ничего против этого не имела. Демократичная была тетка, за свою биологию особо не обижалась. Да и вообще не стремилась работать. Не зря к ней прочно прилепилась кличка «Гуляка». Молодая, стройная, смелая. На школьных вечеринках ее юбки часто оказывались короче, чем у самых продвинутых одиннадцатиклассниц. И макияж Гуляка Тамарка накладывала боевой — Николай Валентинович, директор, аж морщился. Но замечаний делать не смел — боялся, наверно, оставить школу без очередного предметника. И так географичка в декрете и вместо нее безотказный Иван Адамович преподает.
А в выпускном классе биологичка и вовсе объявила:
— Предлагаю договориться. Пятерки в аттестат, я так понимаю, обязательны только Зыкину и Сладковой. С них я и буду драть три шкуры. Кому нужна четверка — требования минимальные. Не прогуливать, рефераты сдавать вовремя, контрольными не манкировать. А кого трояк устроит — третировать не буду. Хоть совсем ко мне не приходите. Согласны?
Класс встретил ее предложение восторженным гулом. Двоечник и балагур Вася Махов со своей задней парты нахально пробасил:
— Тамарочка Тарасовна, вы просто супер! Дайте я вас расцелую!
— Ты, Махов, меня еще целовать не дорос, — с достоинством отбрила учительница. — Но свои законные три балла получишь. Только порадуй меня: чтоб я тебя больше на уроках не видела.
— Вы имеете в виду… кто не хочет, может вообще не приходить на занятия? — выдохнула со своей одинокой парты зануда Сладкова. — И все равно получит в аттестате положительную отметку?!
— Именно это, Людочка, и имею , – весело откликнулась учительница. — Кстати, если тебя очень интересует: директор в курсе и не возражает.
— Но ведь существует школьная программа по биологии! — не сдавалось классное пугало. — Кто-то ее придумывал, составлял… А вы единолично все отменяете!..
В классе раздались смешки. Лена Коренкова не чинясь выдохнула:
— Вот дура!
Степан, вечный антагонист Сладковой, тоже вступил со своей парты:
— Все, Людка! Хватит нудеть! Тащишься от биологии — сама на нее и ходи. А к людям не цепляйся.
Наде для библиотечного института биология была совсем без надобности — вполне трояк сгодился бы, а четверки и вовсе выше крыши. Но после заявления учительницы ей стало как-то скучно. Неужели больше не придется ни журналы специальные читать, ни мамины учебники из училища? Сдирай себе с учебника контроши — и дело в шляпе. Скукотища.
Но не лезть же, как Сладкова, на рожон!
И Надя вместе с большинством одноклассников довольно загудела, а впредь, зарабатывая серенькое «хорошо», интересовалась биологией по самому минимуму.
…Как, например, в тот весенний день, когда Тамара Тарасовна объявила очередную контрольную по физиологии человека. Написала на доске вопросы. Строго велела:
— В учебники не заглядывать, шпаргалками не пользоваться.
Но при этом демократично вышла из класса.
И весь класс — кроме, разумеется, Зыкина и Сладковой, — имевший о физиологии человека самое смутное представление, зашелестел страницами учебников.
…Надя — спасибо рассказам мамочки — ответы на контрольную знала и без учебника. Поэтому браться за дело не спешила, успеется. Сидела себе смирненько, смотрела в окно, слушала нахальный гомон воробьев и вздыхала. Кажется, опять по поводу блистательного студента Димки Полуянова, который не только перестал являться к ним в гости, но даже не звонил.
И того дядьку под школьными окнами в пустынном, по случаю занятий, дворе она увидела первой.
Если не приглядываться, он был классическим пьянчугой, типичным представителем низов микрорайона. Несмотря на утро, всего второй урок, плетется «по восьмерке», ноги подкашиваются. И, кажется (Надя прищурилась, но разглядеть не могла), часть выпитого наружу пошла — по подбородку несимпатичная струйка течет.