Odnoklassniki.ru. Неотправленные письма другу. Книга вторая

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Макет снова вывезли на стартовую площадку. В этот раз планировалось проведение комплекса работ по предстартовой подготовке, включая заправку топливом. Это должна быть своеобразная репетиция перед пуском летного изделия.

Снова начались постоянные дежурства. В этот раз любопытствующих высоких чинов было гораздо больше, чем обычно. Ко мне по нескольку раз в день подходил руководитель работ с небольшими группками старших офицеров, либо штатских. Как правило, меня просили провести небольшую экскурсию, с показом ракеты и посещением

Обычно вез группу лифтом до верхней площадки. Оттуда, с высоты более ста метров, открывался прекрасный вид. В ясную погоду можно было видеть даже город Ленинск. Желающим предлагал подняться пешком еще выше – на площадку, с которой доступен круговой обзор. Постепенно, спускаясь вниз, посетители знакомились со всеми рабочими местами обслуживания ракеты.

Не все посетители нормально переносили высоту. Примерно четверть сразу же требовала немедленно спустить их вниз. Встречались и такие, кто, судорожно вцепившись в меня, спускались с закрытыми глазами, открывая их только на земле. Я докладывал руководителю работ, что доступ на башню возможен только для тех, кто допущен к работе на высоте. И это правило должно распространяться на всех, независимо от степени важности персоны. Но мои доклады игнорировали. Меня удивляло такое отношение руководителя работ к безопасности случайных людей.

В ветреную погоду было особенно заметно, как раскачивалась башня обслуживания под напором ветра. Амплитуда колебаний самой верхней – подкрановой площадки – была существенной, шаткая опора буквально уходила из-под ног то в одну, то в другую сторону.

В свободное время, мне нравилось забираться сюда. Я выбирал угол площадки, откуда не было видно ничего, кроме неба с бегущими облаками. И тогда вновь и вновь вспоминал незабываемые ощущения свободного полета и глаза моей Людочки, которые всегда были перед мысленным взором, когда парил на планере в бескрайнем крымском небе. Она смотрела на меня тем особенным взглядом, как тогда в нише старого дома, где мы впервые открылись друг другу. Именно тот взгляд и восторг полета слились у меня в одно целое – в ощущение безграничного счастья…

Как-то раз в поле зрения попали молниеотводы – две гигантские, отдельно стоящие стальные фермы. Высота ферм превышала двести метров. Каждая из них заканчивалась развилкой, в виде буквы V, наклоненной в сторону башни с ракетой. Эти «усы», собственно и были приемниками атмосферных зарядов. С земли усы казались небольшими прутиками. Но, присмотревшись, на прутиках усов молниеотводов легко разглядеть монтажные скобы, по которым можно попасть на самый кончик такого уса. К самой развилке подходила лестница, наподобие той, что имеется у обычных строительных кранов.

Естественно, амплитуда колебаний кончика такого уса должна быть существенно больше, чем верхней площадки башни. И, конечно же, у меня зародилась мысль подняться туда в ветреную погоду.

И вот такая возможность представилась во время моего дежурства. Вечером поднялся на башню и оттуда внимательно изучил весь предстоящий путь. А рано утром, еще до восхода солнца, надел монтажный пояс и начал подъем.

Он оказался не таким уж простым, как представлял. Я довольно быстро преодолел зону обычных лестничных маршей, но потом надо было подниматься по вертикальным ступеням, представляющим собой обычные металлические прутья. Вскоре почувствовал, как ноги наливаются свинцом. Надо было немного передохнуть. А я не преодолел и трети пути. И надо было спешить, чтобы вернуться к моменту, когда на площадке появятся люди.

«Часовой у ракеты вряд ли меня заметит. У него свои проблемы. Да и какое ему дело до меня? Мало ли кто чем занят по работе? Может, так надо. А если заметят другие люди? Что с того, кто теперь сможет меня остановить?» – размышлял, отдыхая.

И вот я у развилки. Взглянув на часы, поразился тому, что подъем уже занял полчаса, а мне еще предстоял самый сложный его участок. Очень мешал сильный ветер. Он продувал буквально насквозь. Но ничего не поделаешь – именно ветра я ждал, когда выбирал момент проведения операции «молниеотвод».

Выход на ус выполнял буквально по-пластунски, надежно страхуясь при помощи монтажного пояса. Со средины уса уже не было никаких ограждений, и порывистый ветер настойчиво пытался сдуть меня со столь эфемерной опоры. К ветру добавлялись жуткие колебания этой самой опоры. «А выдержит ли она такую нагрузку? Наверняка выход на ус при ветре запрещен», – мелькнула запоздалая, но вполне здравая мысль труса.

И вот я у последней скобы – практически на самом кончике уса. Удобно разместиться не удалось, а равномерные колебания уже начали вызывать нечто вроде приступа морской болезни. Нет, это совсем не похоже на ощущения, которые испытываешь в защищенном от ветра кокпите планера. Там крылья – твоя опора, а воздушные потоки – твоя стихия. Здесь ветер – твой враг, а опора, угрожающе раскачиваясь, с удовольствием избавилась бы от своего бестолкового седока, так беспомощно к ней прижавшегося.

И тут я увидел глаза моей Людочки. Казалось, она насмешливо смотрела на меня с очень близкого расстояния, и глаза ее сияли от озорной улыбки. И я сразу вспомнил тот случай, когда это было.

А было это зимой, вскоре после памятного «вечера той зимней метели», когда мы с Людочкой, взявшись за руки и постепенно превращаясь в две белые снежные бабы, прогуливались вокруг угольной кучи, занесенной снегом. С того момента Людочка все чаще выходила гулять одна, без сестрички, правда ненадолго, всего на полчасика. Я с удовольствием ее перехватывал, и мы делали с ней небольшой круг по прилегающим улицам. Потом она шла домой за сестричкой, я за братиком, и мы продолжали наши разговоры под наблюдением ревнивой парочки.

В тот раз мы с Людочкой, вместо прогулки по улицам, зашли в наш двор. Он весь был завален огромной кучей снега. Зима была необыкновенно снежной. В наше время снег с улиц дворники убирали во дворы, вывозя его туда вручную в больших санках. И мы, дворовые малыши и подростки, с удовольствием помогали дворнику катить эти тяжелые санки со снегом. Потому что на обратном пути в них, вместо снега, уже катились мы. Весной проходила обратная операция: снег вывозили из дворов на улицы и разбрасывали на дорогу, под колеса идущего транспорта.

На снежной куче шла традиционная игра «в царя горы». Переглянувшись, мы с Людочкой дружно бросились вперед – на штурм той самой горы. Слаженно действуя против всех, вскоре были на вершине. И мы стояли с ней рядом, не желая сражаться друг с другом. Но царь-то должен быть один…

Неожиданно получив сильный толчок в спину, упал и покатился по самому крутому склону. Сверху, прямо на меня, свалился еще кто-то, и мы вместе кубарем скатились к подножию горы. Очень близко увидел смеющиеся глаза Людочки. Это была она. Мы вскочили на ноги и через какое-то мгновение снова были на вершине. Вдруг Людочка лукаво взглянула на меня, и, подставив подножку, ловко толкнула корпусом. И почему-то оказалось, что она снова падала вместе со мной. И снова очень близко увидел ее озорные смеющиеся глаза. Несколько секунд мы лежали в снегу рядом, смотрели друг на друга, и нам совсем не хотелось вставать.