Одноклассники
Шрифт:
– А где наши? – громко спросил Кирилл и тряхнул Вешнего, чтобы тот немного ожил и включил мозги.
– Наши? – пробормотал Вешний и пожал плечами. – Как тебе сказать… Кто умер, кто пока жив.
Глава 48
НЕПРИЯТНОСТЬ
– Надеюсь, вы понимаете, что я не могу разговаривать с бандитами при вас?
– Конечно, – без колебаний согласился Курга, жадными глазами глядя на миниатюрную трубку мобильного телефона, которая лежала в ладони Ирины. – Я поднимусь наверх. Только, пожалуйста, звоните быстрее! У меня дурное предчувствие.
– Нет, этого будет недостаточно, – покачала головой Ирина, едва Курга стал подниматься по лестнице. – В этом колодце все будет прекрасно слышно, где бы я ни находилась. Я должна выйти на улицу.
Курга задумался. В его воспаленных глазах на мгновение мелькнуло недоверие. Поверить ей? Отпустить, когда бумага уже у нее в саквояже?
– Вы мне не доверяете? – спросила Ирина об очевидном. – Но я же дала вам слово делового человека!
– Да, – тихо произнес Курга. – Я должен вам верить. Сейчас я открою дверь.
Он пошел наверх. Она слышала, как он споткнулся, упал и сдавленным голосом пробормотал: «Если не везет, то во всем».
Сработал электрозамок. Ирина, не переставая удивляться доверчивости Курги, вышла на свободу и зажмурила глаза от ослепительно белого снега. Она вздохнула полной грудью, посмотрела на горы, которые были покрыты рваными облаками, похожими на ватные комки, и подумала: «Господи, хорошо-то как!» Подложила под дверь дощечку, чтобы не захлопнулась, и набрала номер Леши. Его телефон молчал – наверное, был отключен. «Аккумуляторы сели, что ли?» Позвонила Марату. Тот ответил сразу. Голос его был встревожен:
– Неприятность, Ирина Юрьевна! Девчонка сбежала!
Ирина не поверила своим ушам. Она даже опешила и несколько секунд не знала, что сказать.
– Как?! – наконец выдала она. – Как вы могли это допустить?! Вы чем там занимаетесь, идиоты?!
– Бога ради, не волнуйтесь! Мы перекрыли все дороги! Мы ее из-под земли вытащим!
– Боже… Теперь она обязательно настучит в милицию. Это конец…
– Да не пойдет она в милицию, Ирина Юрьевна! – с поганеньким оптимизмом убеждал Марат. – У нее самой рыльце в пушку! Да она, наверное…
– Все, заткнись, слушать тебя не могу. Перепились, говнюки, совсем перестали делом заниматься. Можете забыть о Мальдивах, о новых машинах и девочках… Баланду жрать будете!
– Ирина Юрьевна, мамой клянусь – нет здесь нашей вины. Ее дружок к нам ворвался, полдома спалил, всех на пол уложил… Вооружен как Рэмбо – с гранатометом, «калашниковым», «эфками»… Мамой клянусь, это какой-то чеченец, совершенно отвязанный, ничего не боится…
– Тряпка! – с неутихающей злостью кинула Ирина и отключила телефон.
Она была шокирована известием. Когда Ирине пришла в голову идея взять Веру в заложницы, то она предусмотрела все: еще на горнолыжном склоне девчонке должны были надеть на глаза повязку, чтобы она не увидела машину, ее номеров и дом, в который ее затем отвезли. Снять повязку должны были только в подвале, причем братве предписывалось общаться с девчонкой исключительно в масках. Отпустить Веру должны были тем же порядком: с повязкой на глазах сначала отвезти куда-нибудь подальше на машине, потом затащить в лесную глухомань и только там отпустить. Но эти ублюдки все запороли! Они прошляпили ее! Конечно же, девчонка запомнила местонахождение дома и, вполне возможно, кое-какие физиономии. Нормальному следователю не составит труда протянуть логическую цепочку от подвала, в котором сидела Вера, до нее, Ирины.
Ирина медленным шагом прошла по тропе, покусывая кончик телефонной антенны. Марат хоть и говнюк, но кое в чем, конечно, прав. Рыльце у этой дурехи, в самом деле, в пушку. Да еще в каком! Она, по сути, сообщница Курги. Брат поручил ей самую ответственную процедуру – получение денег. И никто ей не поверит, расскажи она, как рюкзак с деньгами вдруг отобрали неизвестные ей люди. Оперативники руками замашут: врешь, сучка! Спрятала где-нибудь до лучших времен!
В конце концов, остается шанс, что эти лоботрясы все-таки поймают ее, не дадут далеко уйти. Если они исправят свою ошибку, то заткнуть рот девчонке с легкостью можно будет «признанием». Пригрозить: если ляпнешь кому-нибудь о том, как тебя заперли в подвале, так «признание» сразу попадет на стол прокурору, и твоему братцу кранты!
Значит, волноваться нет особой причины. Если эта Вера не полная идиотка, то она не станет обращаться в милицию, а наоборот – постарается тихо и бесследно исчезнуть. В этом случае брат будет сам отдуваться на суде, а она останется вне подозрений.
Успокоившись, Ирина повернула назад, к трубе. Теперь другая проблема: как объяснить Курге, почему в данный момент переговоры с сестрой невозможны? Если сказать правду, мол, радуйся, твоей сестричке удалось сбежать на волю, то не станет ли он требовать свое «признание» назад? Станет, наверняка станет. И еще палить из своей берданки начнет. Даже такой тюфяк запросто может озвереть, когда осознает, как его крепко надули и в какое дерьмо он сам себя окунул. Пока подоспеет Леша с ребятами, от кого ждать помощи? От дегенеративного Пирогова?
Тогда лучше солгать. Сказать что-то неопределенное. Вроде: Вера сейчас спит. Или: Вера отказалась говорить с тобой.
Ирина так и не решила, что она скажет Курге. Едва она приблизилась к трубе, как дверь распахнулась и из темноты показалось озверелое лицо Курги.
– Ну?! Что?! – захрипел он. – Не тяните же!!
– Все в порядке! – кивнув, ответила Ирина.
– Дайте же трубку! Она уже на связи?
– Нет, подождите! – отводя глаза от невыносимого взгляда Курги, ответила Ирина. – Я договорилась, ее скоро отпустят – живой и невредимой. Но сейчас, к сожалению, она не может с вами поговорить.
– Почему? – произнес Курга, и Ирина увидела, как смертельная белизна заливает его лицо.
– Понимаете, – стала с ходу сочинять Ирина, – она сидит в таком подвальном помещении, где мобильный телефон не берет.
– А разве, – едва слышно произнес Курга, – разве ее нельзя вывести из этого помещения наверх?
– Пока нельзя! – начала злиться Ирина. – И на это есть объективные причины. Что вы беспокоитесь? Я же вам сказала – все нормально! Ее отпустят! Чуть позже!
Курга, глядя остекляневшими глазами на Ирину, медленно качнул головой.