Одной ночи достаточно
Шрифт:
— Потом, за гуаву не платят таможенную пошлину… Следовательно, никто не подумает перевозить ее контрабандой, — заметила Полночь. — Должно быть, речь идет о чем-то другом.
— Да, но о чем? Тогда у меня мелькнула мысль, что речь идет о роме, который ввозят тайно. Но теперь, когда вы описали гуаву, это исключено. Ром перевозят в емкостях, а не в плоских шкатулках! Кроме того, в это время года контрабанда спиртным не приносит большого дохода… А Роман дней через десять после того разговора подарил жене прекрасный браслет, украшенный бриллиантами. Имел ли подарок отношение к телефонному разговору, я не знаю. Знаю, что Ева не любила этот браслет…
— Значит, дело прошло успешно, — подчеркнула Полночь. — Но это слишком большая прибыль, если речь шла об алкоголе. Подумайте, сконцентрируйтесь, попробуйте, может быть, вам удастся понять, что имелось в виду.
Не знаю, сколько времени я потратил на поиск решения этой загадки. Многое перебрал в уме, но ничто не ассоциировалось у меня с маленькими ящичками, по форме напоминающими те, в которых хранятся сигары.
До меня донесся неприятный запах, и я тряхнул головой. Потом повел носом и поинтересовался:
— Какой запах! Что это?
Это был тот самый резкий запах, который вызвал у меня раздражение, когда сидел один, ожидая прихода кубинки. Но почему я его опять почувствовал? Может, у меня с обонянием было что-то не в порядке, а теперь оно вернулось? Запах жженых перьев и не добродивших дрожжей.
— Это оттуда, от него, — кубинка показала большим пальцем на стену у себя за спиной. На стену, которая разделяла ее комнату и лачугу китайца. Послышалось нечто похожее на стон во сне. Потом легкий шорох, и больше ничего. — Не обращайте внимания. Вероятно, он затянулся опиумом. Этим он занимается частенько…
Полночь резко оборвала себя и уставилась на меня. Я, в свою очередь, тоже смотрел на кубинку. Это было озарение, которое неизвестно по каким каналам приходит к двум людям одновременно.
— Вот что это было! — воскликнула Полночь и щелкнула пальцами.
Я понял, что она имела в виду.
— Опиум, сырой опиум, покрытый слоем гуавы! А может быть, спрятан между двумя слоями, в тех самых ящичках, о которых вы говорили! Так вот он, источник доходов! Тысяча процентов прибыли — на каждый кусок. Десять тысяч процентов!
— Вот и связь с Чином. Китаец ввозит с Востока антиквариат и предметы искусства — вазы и разные шкатулки. Держу пари, что для этой цели они имеют двойное дно, которое веществом и заполняется. Потом он отправляет опиум клиенту. Так легче осуществлять торговлю. Если бы опиум приходил из Китая в шкатулках, риск был бы большой. Чин является… как это сказать по-английски?
— Посредником.
Я подумал о Еве. Неудивительно, что она ненавидела драгоценности Романа. Неудивительно, что хотела бросить их в воду вчера вечером, когда катер перевозил нас на берег. Конечно, она не знала о тайных делах мужа, в этом я уверен. Но инстинкт говорил ей, что есть грязь на этих бриллиантах. Ева чувствовала это и потому так сильно ненавидела их. Я вспомнил, как она говорила, что эти камни шепчут ей по ночам жалобными голосами. Голосами потерянных душ, ушедших в ад.
Я оторвал руку от глаз, открыл их. Полночь направлялась к двери. Она наклонилась, подняла юбку и пошарила в подвязке. Потом опустила юбку.
— Теперь знаю, как использовать ваши деньги!
Я понял, куда она собралась идти, понял, что хочет сделать с деньгами.
— Но люди в наркотическом дурмане не разговаривают, они вас не поймут.
Полночь помахала банкнотой.
— Это заставит говорить даже когда торчки находятся в нирване. Я несу ему запас новых снов.
10
Полночь недолго пробыла в соседней комнате. Видно, ей пришлось здорово попотеть, чтобы добиться успеха. Даже не знаю, как ей это удалось. Очевидно, кубинка уже имела в этом деле практику. Потому что непростое это дело — вернуть на землю человека, одурманенного парами мака. Может, ей помогло женское чутье, подсказывающее, что надо делать. Ведь каждая женщина инстинктивно чувствует, как надо ухаживать за больным, даже не пройдя курсов медсестер. Таки Полночь знала, как следует обращаться с наркоманами, хотя этому ее никто не учил.
Я слышал через стену практически все ее настойчивые попытки вывести несчастного из бесчувственного состояния. Временами у меня кровь застывала в жилах, но это бывает, когда воображение дополняет то, чего мы не понимаем.
Сначала я слышал только голос Полночи — монотонный, настойчивый, автоматически повторяющий одни и те же фразы. Иногда она останавливалась, но потом снова принималась за свое. «Может быть, женщина говорит на ухо китайцу», — подумал я. И тут же отогнал от себя видение, которое напомнило его отталкивающий вид. Голос в соседней комнате перешел на повышенный тон, стал резким, временами почти истеричным. Может, она побуждала его проснуться пинками.
Потом, я услышал звук тазика или металлического бака и шум воды, льющейся в другой бак, более маленький. Прошло несколько минут. И опять голос продолжил механически, как сломанная пластинка, повторять одну и ту же фразу. Потом снова шум воды, мягкий шорох, как будто мочили тряпку, и ватный звук похлопывания. Наверное, Полночь стегала по телу китайца полотенцем, смоченным в воде.
Теперь ее голос прерывался стонами и бормотаниями того, кто был почти призраком. Затем опять лишь понукания Полночи. Наконец я услышал грохот, как будто кто-то из стоячего или сидячего положения упал замертво.
Мое сердце сжалось.
Удары стали более резкими, как от хлыста; вероятно, кубинка уже била наркомана не мокрым полотенцем, а тыльной стороной ладони.
Вдруг наступила тишина, и почти тут же распахнулась дверь комнаты. Появилась Полночь. Лицо покрыто капельками пота, мокрые волосы прилипли ко лбу.
— Мне почти удалось! Но он снова от меня ускользнул. Быстро дайте сигарету.
Я не понял, до меня всегда доходило с опозданием. По глупости подумал, что женщина хочет сигарету для себя. Кубинка почти вырвала ее у меня из рук, сунула в рот, наклонилась над свечой и убежала, оставив в воздухе немного голубоватого дымка.