Офицерская баллада
Шрифт:
Учитель наконец покончил с ритуалом и заговорил о насущном:
– Мир меняется. Но сейчас он вообще похож на облако, которое гонит ветер. Облако само не понимает, каким оно будет через мгновение, какую форму и цвет обретет.
Гость склонил голову в знак признания мудрости, а про себя подумал: «Достал уже дедушка своими сказками – скорее бы к делу переходил».
Старик будто услышал его и сказал главное:
– Словом, скоро Советскому Союзу кранты. В смысле, конец.
– Это… Это откуда такие сведения? – ошарашенно спросил чойренец.
– Оттуда, – учитель показал скрюченным подагрой пальцем
Гость осторожно взглянул на покрытый трещинами, давно не крашенный потолок и шепотом уточнил:
– В смысле, в Центральном комитете Монгольской народно-революционной партии такие мысли бродят?
– Тьфу на тебя, – разозлился хозяин, – да и на твоих коммуняк заодно! Это – расшифрованное откровение преподобного Бхогта-ламы. Видел он камень белый, который не смог смыть коричневый поток, не сумела разбить звездная, в полоску, молния. Но монолит сам рассыпался на пятнадцать частей. Так что все – два-три года максимум.
– И когда этот… Бэ-э-б-хогта-лама такое сказал?
Хозяин не на шутку рассердился:
– Идиота кусок! Дурак тебя понюхал! Любому школьнику известно, что Бхогта-лама еще не родился. Сейчас, впервые за много веков, у Монголии есть шанс обрести настоящую независимость. Но тут надо постараться, чтобы северные соседи поскорее ушли, а южные не успели занять их место. Сначала поссорить, потом помирить. Подобно обезьяне на дереве, что сверху смотрит на драку львицы и тигрицы, швыряя в них орехи. А когда могучие хищницы устанут, медленно спускается вниз и всех… – учитель энергично жестами изобразил, как именно должен поступить обезьян, и у гостя сам собой отпал вопрос, почему женщина-прислужница моложе того лет на сорок: – Пекинцы все силы приложат, чтобы подставить советских. У них же есть агентура на Чойренской советской рембазе? Должна быть, обязательно. Будут человеческие жертвы – без них никак. Но ни китайцы, ни русские не смогут одержать верх в этой схватке. Победителем должен стать наш народ. В другом откровении Бхогта-ламы сказано, что явится в твой аймак Посланник Океана и поможет осуществлению плана.
– Ничего не понимаю, – растерянно сказал гость, – прорицатель и о наших проблемах знал? Рассказывал о Чойре? О нашем ближайшем будущем?
– Когда же ты поймешь, что обо всем, что произойдет в мире, давно сказано. Надо лишь уметь слушать шепот звезд и журчание Млечного Пути.
Окончательно сбитый с толку чойренец почесал тонкую переносицу. Все-таки набрался смелости и спросил:
– А вот про морского посла я не понял… У нас же в Монголии моря нет! Откуда он возьмется?
– Я сказал «Посланник Океана»! – раздраженно рявкнул учитель, – Что непонятно?!
– Если честно – все, – тихо сказал гость.
– Значит, не пришло твое время понять, – внезапно успокоился старик. – Ладно, покумекай, набросай программу своих действий. Не забудь, что в трех экземплярах.
– А еще два экземпляра кому? – почему-то шепотом спросил гость.
– Туда, – старик потыкал пальцем в потолок. – И туда, – показал им же в пол.
Чойренец почувствовал, как ужас ледяным скорпионом карабкается по позвоночнику.
Лейтенант Тагиров протомился у окошка вокзальной кассы добрый час. Дождался жующую кассиршу и получил билет в третий плацкартный вагон.
Вдоль перрона
Марат подивился экзотическому способу посадки и пошел искать свой плацкарт. И уже через пять минут очень захотел присоединиться к растерянной толпе.
После второго вагона шел сразу седьмой. Потом четвертый, потом три подряд без номеров. Окончательно добил лейтенанта вагон под номером «ноль».
По платформе важно прогуливался железнодорожный начальник в сияющем нашивками и значками мундире. Он сквозь зубы что-то приказывал проводникам, и те меняли таблички с номерами вагонов на другие – такие же нелогичные… Все это походило на игру, имеющую целью свести с ума несчастных пассажиров.
– Что, новенький, обалдеваешь потихоньку?
Сзади подошли два капитана-летчика в выгоревшей форме. Марат обрадовался землякам.
– Да вот, не могу свой вагон найти, номер «три».
– Подумаешь, задача! Отсчитывай от паровоза третий и садись.
– Так там номер «семь» висит!
– Фигня, поменяют! Нам тоже туда – пошли.
Капитаны оказались отличными ребятами. Угостили разведенным спиртом и терпеливо разъяснили Тагирову накопившиеся вопросы.
– Я не понимаю: зачем эта путаница с номерами вагонов?
– Да плюнь, местная специфика! Тутошний любой начальник, даже самый маленький, – это «дарга». Царь и Бог. Ему надо свою власть показать. Думается, что этой инфекцией монголы и нашу страну заразили во времена ига.
– А питаться тут где? Я в вокзальном буфете чуть не наблевал на пирожки или как их там…
– Ты чего, самоубийца? Есть можно только в нашем общепите, армейском. И вообще, поосторожней будь, контактируй с кампанами поменьше. Тут дизентерию или холеру поймать – легко. А уж желтуха – как насморк. Мы оба в Афгане отпахали – так там и то попроще с этим делом было.
За окном тащились пыльные однообразные пейзажи, по трансляции тянулась соответствующая им заунывная песня. Капитаны поучали:
– Из Союза надо везти рубли в крупных купюрах. Так-то больше тридцати рублей червонцами нельзя, а если сможешь через таможню протащить «четвертаки», «полтинники» или «сотки» – монголы с руками оторвут, возьмут по курсу один к шести. Еще они любую бытовую технику берут с удовольствием – холодильники, утюги. Любую кожу, мех можно домой везти. Контрабандный китайский речной жемчуг – он дорогой, а спрятать легко, мало места занимает. Но вообще, конечно, опасное дело. Поймают наши таможенники – и песец: в двадцать четыре часа выкинут в Союз дослуживать, в дыру какую-нибудь.
Марат не выдержал:
– Мужики! Ну как так можно! Вы же офицеры, а разговариваете, как торгаши-кооператоры, честное слово! А как же это… Офицерская честь! Разве же мы Родину защищаем ради денег?
Капитаны переглянулись, расхохотались.
– Ну ты зеленый, как пенис лягушки! Мы же не предлагаем китайцам военные секреты продавать. Хотя они и так все про нас знают. Ладно, семью заведешь – сам поймешь, что крутиться надо. На, выпей лучше. Тимуровец, ешкин кот.