Офицерская честь
Шрифт:
В Госписе был капуцинский монастырь, где остановился Суворов. Он велел позвать Петра Багратиона. Тот пришел не один, а взял Павла, который отличился при штурме Сен-Готарда. Суворов был несказанно рад видеть их обоих.
— Ну, храни вас Господь, — обнимая их по очереди, говорил он.
Настоятель угостил их картофелем, горохом и жареной рыбой. Суворов приказал своему слуге Прохору всех угостить водочкой. Настоятель было поколебался, но стоило Суворову посмотреть на него, как он выпил рюмку. Вторично смотреть на него не потребовалось.
Немного размякший, настоятель сообщил, что, как говорят монастырские летописи, русские посещали этот монастырь
— Вот почему мы взлетели так быстро. Мы ступаем по следам наших предков.
Отужинав, Суворов постарался выпроводить своих гостей поскорее со словами:
— Нечего нам засиживаться. Впереди Урнер-Лох и Чертов мост. Это пострашнее, чем подъем на вершину Сен-Готарда, — он проводил их до порога и, обнимая каждого, тихо приговаривал: — Храни тебя Бог.
Дорога шла вниз по течению реки Рейск, которая, как разъяренная пантера, кидалась на нависшие над ней скалы, тисками сжимавшие ее, оставляя лишь узкую щель. В начале 1700-х годов один искусный итальянский минер пробил в скале туннель длиной в сотню шагов, назвав ее Урнер-Лох — Урнерская дыра. По выходе из нее дорога лепилась в виде карниза на отвесной скале.
На рассвете 14 сентября Суворов со своими войсками выступил из Госпиталя, где он останавливался после взятия Сен-Готарда. Французы, считавшие свою позицию неприступной, русских не беспокоили. Но перед входом в Урнерскую дыру противник, засевший там, встретил авангард яростным огнем. Выкурить их оттуда было весьма проблематично.
Багратион задумался. Штурмовать? Положишь сотни солдат.
— А что, если их окружить? — раздался голос Шувалова.
Багратион мгновенно схватил эту идею.
— Есть, желающие? — он оглядел офицеров.
Первым шагнул майор Тревогин, вторым — Шувалов. Багратион посмотрел на него с улыбкой:
— Все лавры хочешь забрать, граф. Не многовато ли?
— Князь, — в тон ему ответил Шувалов, — кто предложил, тот и …
— Выполнил! — Багратион рассмеялся.
Забрав триста стрелков, Шувалов полез вверх на гору, а майор стал спускаться к реке. Обе группы беспощадно обстреливались противником. Но они упрямо шли к цели. Увидев, что их окружают, французы начали отступать. Генерал Мансуров бросился за ними вдогонку и оттеснил их до самого Чертова моста.
За боем в смотровую трубу наблюдал французский генерал. Сначала он одобрительно щелкал языком, видя, как его минеры закладывают порох в один пролет.
— Молодцы! Давайте и второй, — крикнул он.
Услышали они его или нет, но этого сделать им не удалось. Ураганный огонь русских заставил их отступить.
— Черт! — ругнулся тот.
Он оглянулся на стоявших сзади офицеров, наверное, хотел кого-то послать, чтобы вернуть минеров. Но раздался взрыв, и пролет взлетел на воздух. Генерал, услышав грохот, вновь посмотрел в трубу. Взрыв был удачен.
— Ну что ж, — успокоил он себя, — им и тут не перебраться.
Ему хорошо было видно, как русские столпились у моста, не зная, что делать. Он улыбнулся. Но улыбка сбежала с его лица, когда он заметил, что среди русских произошло какое-то движение. Переведя взгляд от моста в сторону, он оторопел. Противник разбирал сарай. Ему хорошо было видно, как офицеры своими шарфами связывали эти бревна. Не страшась французских пуль, русские чудо-богатыри набросили их на второй пролет.
— Усилить огонь! — приказал он.
Но это не остановило смельчаков. Князь Мещерский первым бросился на этот зыбкий настил. Пораженный смертельным выстрелом, он упал головой к противнику.
— Мы, русские, везде пройдем! За мной, ребята! С нами Бог!
Он успел пробежать на другую сторону. Его порыв подхватили другие. Но тут что-то ударило его. Падая, он видел, как скала обрушивается на него, и слышал как бежавшие мимо люди громко кричали: «Ура!»
Когда Суворову доложили о тяжелом ранении Шувалова, он, горестно вздохнув, промолвил:
— Это — война! Помилуй, Бог! Может быть, все обойдется.
И, прислав своего лекаря, приказал срочно везти его в Вену, а Борисычу писать представление императору на присвоение Шувалову звания генерала. Добавив:
— Он это заслужил своей храбростью, отвагой, помилуй, Бог, да и своей кровушкой.
Глава 6
В кабинет Павла I, неслышно ступая по мягкому, ворсистому ковру, зашел генерал Спренгпортен и молча положил два вскрытых конверта. Император, занятый чтением какой-то бумаги, не обратил на это никакого внимания. Дочитав, он швырнул лист на стол, поднялся и нервно заходил по кабинету. Подойдя к окну, он увидел подлетевшего на карниз воробья, который, проскакав взад-вперед по подоконнику, деловито отряхнулся и, не найдя ничего полезного для себя, зачирикал. Это рассмешило императора, успокоило его. Вновь вернувшись к столу, он увидел первый конверт. Он был от генералиссимуса. Он взял его в руки и машинально взглянул на второй. Прочитав адресат, он отложил письмо Суворова и взял другое. Оно было от первого консула Франции Бонапарта. Царь весьма удивился. Он ненавидел Наполеона, особенно после того, как французы разгромили корпус Римского-Корсакова, этого самодовольного генерала, который в свое время не послушал совета генералиссимуса. Это дорого обошлось русским войскам, в плен попало много русских солдат. Что же заставило победителя обратиться к нему с письмом? Интерес победил, и он стал его читать. Каково же было его удивление, когда он узнал, что Бонапарт предлагает вернуть всех пленных и не требует даже обмена. Он дважды или трижды прочитал его, внимательно выискивая какой-нибудь заковырки. Но все было ясно и просто. «Возвращаем Ваших пленных…». Это что-то вроде маленькой победы. Император пришел в восхищение. Он тут же вызвал к себе Спренгпортена и приказал ему ехать в Париж для окончания дела по возвращению пленных.
Бонапарт окончательно вернул ему хорошее настроение. Потом он взял второе письмо. Это было представление тогда еще фельдмаршала к присвоению звания генерала графу П. А. Шувалову. Павел было взял перо, но… задумался. Он хорошо знал нравы дворов. Как он многое знал о действиях французских консулов, так и они знали, что делается в России. Присвоение же генеральского звания Шувалову, так отличившемуся в войне с французами, по его мнению, могло осложнить налаживающиеся, как он это понял, отношения с французами.
— Подождем, — сказал он и отложил письмо.
Год с небольшим пролежало оно без решения. И вот сменился император. В первые же дни начала своего царствования уже Александр I, перебирая бумаги, доставшиеся ему от отца, увидел это прошение. Он знал своего отца, его изменчивое настроение, но он знал и другое: Суворова тот уважал. Это его были слова: «Ставя Вас на высшую ступень почестей, уверен, что возвожу на нее первого полководца нашего и всех веков». Так почему он не подписал? Он тоже отложил письмо, только не в сторону, а на самое видное место, засунув его в чернильный набор.