Офицерская честь
Шрифт:
— Ладно, дойду! — И повернул в другую сторону.
— Тебе не туда, — пояснил возница. — А впрочем, садись, подвезу. Мне по пути домой. Вижу, вряд ли кто будет.
Шувалов сел и с облегчением вздохнул. Когда бежал, сильно вспотел и расстегнул китель. Теперь ночная прохлада стала пробирать его, и он начал застегивать китель. Натягивая чуть узковатый китель, он нечаянно скользнул по борту рукой, почувствовал что-то твердое. Запустив руку вовнутрь, он нащупал карман. В нем что-то лежало. Когда достал, увидел, что это
Мерный ход колымаги укачал генерала.
— Приехали, — послышался голос возницы.
— Приехали, — полусонно повторил генерал. — Куда приехали?
Возница слез и открыл дверцу. Вероятно, он понял состояние офицера.
— Приехали, — повторил он. — Ваше интендантство.
— А… за! — что-то прояснилось в его голове. — Сколько?
— Да… нисколько, — махнул возница.
— Не-ет, брат, держи. Вот тебе двадцать, нет тридцать, — отсчитав деньги, он подал их.
— Премного благодарен, я то думал, что все… пустой приеду.
Шувалов посмотрел на мертвые, черные окна интендантства и вдруг в голову пришла одна мысль. Он достал кошелек, проверил наличные. Там было более двухсот пистолей.
— Слушай-ка, — сказал он вознице, который усаживался на место.
— Слушаю, мой господин.
— Да… пока… — он кивнул на здание, — они тут появятся, не отвезешь ли ты меня к моему старому товарищу Шарлю?
Имя его он знал хорошо. Они редко, но встречались в годы его дипломатической работы. Тогда, правда, он не был министром. Но они знали друг друга.
— К какому Шарлю?
— Как, ты не знаешь своего бывшего министра?
— А, этого хапугу! Кто его не знает! Был еще епископом! — осуждающим голосом промолвил тот.
Об этом Шувалов услышал впервые.
— Знаешь, говорят, родителей не выбирают, а товарищей сразу не узнают.
— Это правда, — охотно согласился возница. — Ну, садись, так и быть, отвезу. Но уже… — он хитро прищурил глаз, — за сорок.
— Поехали.
Такого гостя Талейран не ожидал. Его подняли, как только узнали, кто к ним стучится в ворота.
— Приведите его ко мне в кабинет, — приказал он, набрасывая роскошный халат на плечи.
Услышав, как он хлопает башмаками по полу коридора, открылась дверь в комнате жены.
— Что случилось? — спросила она, увидев в такую рань шедшего в кабинет мужа.
— Ничего, Грант, спи, любимая.
Та что-то проворчала и захлопнула дверь.
Они встретились в ярко освещенном кабинете и сразу узнали друг друга. Талейрану не потребовалось никакого объяснения неожиданного появления Шувалова. Талейран понял, зачем царь прислал такого посланца, и сразу начал говорить, что ему удалось решить.
— Вначале к вам перейдет генерал Суэм. Его согласие уже получено. Пока упорствует Мармон, друг юности Бонапарта. Они вместе были
Шувалов слушал говорившего. И ему показалось, что голос того торжествовал, он как бы мстил некогда своему господину, но только за что. Все это было противно. А тот продолжал:
— Не поддерживают его Ожеро, Ней, Макдональд, Удино… Всем надоела война. Надо спасать Францию, — патетически произнес он. — Я готовлю созыв Национального собрания, чтобы оно низложило надоевшего всем императора. Больше того, я хочу возвращения Бурбонов.
Шувалов не выдержал и спросил:
— А захочет ли народ Франции?
Талейран расхохотался:
— Захотел же он императора! А знаете, как он стал императором?
Шувалов покачал головой. Потом, подумав, вдруг сказал:
— Вы предложили?
— Что вы, — воскликнул великий дипломат, махая руками. — Я в то время был еще революционно настроен. А предложил его один из членов Трибуната — Кюре.
— Это кто, священник?
Талейран опять рассмеялся. Хорошее, судя по всему, у предателя было настроение.
— Нет, это священная фамилия! Хе! Хе! Ну а тот схватился за эту идею и выдал ее как требование народа. И вот перед вами помазанник— император.
Они еще долго говорили, вертясь вокруг главного — как низложить Наполеона. Но это не входило в задачу посланника. Хоть Наполеон и был враг, но предательство Шувалов ненавидел гораздо сильнее, и ему было неприятно все это слышать. Когда Талейран выдох-ся, Шувалов тактично спросил:
— Не поможете ли мне вернуться назад, меня ждут с отчетом.
— Конечно, друг мой! Это сделает барон Витроль. Он специалист в этих делах.
И действительно, на следующую ночь он был у себя. Вернув французскому офицеру его одежду, он тотчас сел в карету, чтобы мчаться к императору и все ему доложить. Александр внимательно его слушал. Когда Шувалов сообщил о том, что генерал Суэм и маршал Мармон готовы перейти на сторону союзников, царь улыбался. Но когда он услышал о низложении Наполеона и замене его Бурбонами, лицо его посерело.
— А как вы, граф, считаете? — после некоторого раздумья спросил он.
Шувалов ждал этого вопроса и был готов к нему.
— Я считаю, что Бонапарт — наш враг. Но…я бы не стал так жестоко его карать.
— Почему? — быстро спросил царь.
— Я думаю, он имел возможность, находясь в Москве, доставить нам большие неприятности, но он не пошел на это, несмотря на свое отчаянное положение. Поэтому, считаю, он заслуживает некоторого снисхождения.
Царь понял его. Ничего не сказав, он прошел к столу.
— Павел Андреевич, отдохните сутки, а затем я прошу вас съездить в ставку Франца. Вы будете моим представителем, — о чем-то подумав, добавил: — Если мы возьмем Париж, я вас жду там.