Офицеры и джентльмены
Шрифт:
— Вы намерены пригласить всех? — спросил Берти.
— Всех, кого смогу найти. Как зовут того старого алебардиста? Кажется, Джамбо. Пригласим и пожирателя водорослей. Впрочем, не думаю, что он приедет. Гая Краучбека, конечно.
— Триммера?
— Непременно.
Однако Триммер исчез. Все настойчивые поиски, предпринятые Томми, потерпели неудачу. Никаких следов. Кто-то сказал, что Триммер сбежал с судна, зашедшего в Южную Африку. Ничего определенного известно не было. В конце концов собралось
К второму, совпавшему по времени с первым, празднеству частично был причастен Артур Бокс-Бендер. В 1945 году он потерял свое место в парламенте. В Лондоне в последующие годы он бывал редко, но в тот июньский вечер ему пришлось уплатить свою долю расходов на небольшой танцевальный вечер, данный в честь его восемнадцатилетней дочери и ее дружка. В течение часа или двух он и Анджела встречали тощих молодых людей, пришедших к ним в гости. Некоторые из мужчин были во фраках, взятых напрокат, другие бесстыдно появились в смокингах, одетых на ненакрахмаленные рубашки. Он и его соучастник в расходах — отец дружка его дочери — приложили все усилия, чтобы найти на рынке самое дешевое шампанское. Почувствовав жажду, он не спеша прошелся по Пиккадилли и завернул на Сент-Джеймс. Только «Беллами» сохранил еще кое-какие признаки былых более счастливых дней.
В среднем холле сидел Элдерберри, погруженный в чтение воспоминаний маршала авиации Бича. Он тоже потерял свое место в парламенте. Его более удачливый соперник Джилпин не пользовался популярностью в палате общин, однако сделал карьеру и позже стал заместителем министра. У Элдерберри не было пристанища за городом. Там ему нечем было заняться. Большинство своих дней и вечеров он проводил в одиночестве в одном и том же кресле в «Беллами».
Он неодобрительно покосился на крахмальную манишку Бокс-Бендера.
— Вы по-прежнему бываете в свете?
— Сегодня вечером я должен дать прием в честь моей дочери.
— А, что-то такое, за что полагается платить? Это другое дело. Мне правится, чтобы меня приглашали. Но теперь меня никогда не приглашают.
— Не думаю, чтобы вам понравился этот прием.
— Нет, нет, конечно, нет. Но я привык, чтобы меня приглашали. Пожалуй, и вы тоже. Там всегда болтали массу всякой чепухи, но это помогало скоротать вечер. Здесь теперь стало очень тихо.
Это суждение было немедленно опровергнуто появлением участников обеда — офицеров командос, которые с шумом, спотыкаясь, спускались по лестнице в бильярдную.
Гай задержался, чтобы поздороваться со своим зятем.
— Я не пригласил тебя на наш танцевальный вечер, — начал оправдываться Бокс-Бендер. — Все было очень скромно, для молодежи. Не думаю, что ты пожелал бы прийти. Фактически, я даже не
— А я и в самом деле не бываю. Просто приехал повидать юристов. Мы продали кастелло.
— Рад слышать. Кто же может теперь позволить себе купить имение в Италии? Американцы, наверное?
— Вовсе нет. Один из наших соотечественников, который не может позволить себе жить в Англии, — Людович.
— Людович?
— Автор «Желания смерти». Вы, наверное, слышали о нем.
— Анджела, кажется, читала эту вещь. Сказала, что это чепуха какая-то.
— В Америке книга разошлась почти миллионным тиражом, ее только что экранизировали. Автор — человек, с которым я случайно встретился во время войны.
— Он один из вашей компании, присутствующей здесь?
— Нет. Наша компания не совсем подходит Людовичу.
— Да, кастелло, наверно, окажется очень подходящим местом для литератора. Это хорошо, что ты нашел покупателя.
— Это сделал для меня еще один человек, с которым я познакомился в войну. Вы, может быть, помните его. Некий американец по фамилии Пэдфилд. Был здесь завсегдатаем. Он стал теперь фактотумом Людовича.
— Пэдфилд? Нет, не могу сказать, что помню его. Как дела в Бруме?
— Очень хорошо, благодарю вас.
— Доменика и мальчик здоровы?
— Да.
— Ферма окупается?
— В настоящий момент, да.
— Хотел бы я, чтобы и моя окупалась. Ну, передай ей поклон.
Послышался голос:
— Гай, иди сыграем на бутылку пива.
— Иду, Берти.
Когда он ушел, Элдерберри заметил:
— Это ваш шурин, да? Он прибавляет в весе. Кажется, с ним случилось что-то печальное во время войны?
— Его жена была убита по время бомбежки.
— Да, да. Теперь я вспомнил. Но он женился снова?
— Да. Первый разумный поступок за всю его жизнь. На Доменике Плессингтон, дочери Элоиз. Когда Гай был за границей, Элоиз присматривала за малышом. Доменика очень полюбила его. Брак стал очевидной необходимостью. Элоиз, видимо, приложила руку к его устройству. Фермой в Бруме управляет Доменика. Они поселились в доме управляющего. Жаль, что у них нет своих детей. Они совсем не плохо обеспечены. Дядя Анджелы, Перегрин, оставил ребенку небольшое наследство. И не такое уж небольшое.
Элдерберри вспомнил, что у Бокс-Бендера были неприятности с его собственным сыном. Что же это было такое? Развод? Долги? Нет, что-то более необычное. Он ушел в монастырь! С непривычной для него деликатностью Элдерберри не стал расспрашивать Бокс-Бендера. Он только сказал:
— Значит, Гай устроился удачно?
— Да, — ответил Бокс-Бендер не без едва заметной, но ясной нотки обиды, — для Гая все сложилось очень даже неплохо.