Офицеры советских подводных крейсеров.
Шрифт:
— Пойду к диспетчеру и проясню обстановку, — добавил я и соскочил с вагона на сероватый от угольной пыли снег, обильно покрывший толстым пушистым слоем железнодорожные пути.
— Что-то уж больно заинтересованно засуетились мои служивые, — подумалось мне, глядя, как они забегали туда-сюда от наших теплушек и обратно. Спешить было некуда, тем более, что из полученной уточнённой информации, нас должны отправить по дальнейшему пути следования не ранее следующего утра.
Вернувшись и запрыгнув в вагон, я обнаружил, что обеденный стол накрыт для совместной трапезы всех ракетчиков. Активность и оживлённость подводников была явно подозрительной. На дощатом столе, исходя аппетитным парком, красовался алюминиевый лагунок с варённой в мундирах рассыпчатой картошкой! Далее вокруг него, задрав языки вскрытых банок, размещались консервы, балыки и вряд — почему-то пустые эмалированные кружки.
— Товарищ капитан-лейтенант, мы тут заимообразно по обмену продуктами раздобыли картошечков и ещё кое-чего на ваше усмотрение. Как умная собака, чувствуя вину, поджав хвост, Фесенко замялся, красноречивым кивком головы и взглядом указывая под нары. Там стояло ведро. Я наклонился. В нос ударил характерный густой запах молдавского коньяка….
— Пять звёздочек…, - подтвердил Фесенко. Рядом стоящие, два пульмана под «завязку» загружены дубовыми бочками с коньяком. Подвыпивший голодный чудак сопровождает их с Молдавии. У него выпивки полно, а кушать кроме картошки ничего — хоть шаром покати! Вот мы с ним дружески продуктами и разменялись — ведро на ведро. «Приходите ещё!» — предлагает он.
Стояла застывшая тишина. Даже вездесущий громогласный динамик в ожидании разрешения ситуации, любопытствуя, закрыл свою металлическую пасть.
— Чёрт с вами, разливай по сто грамм, как лечебное средство против простуды! Отобрать у всех баклажки, коньяк слить в эти ёмкости и сдать мне в рюкзак, — распорядился я.
Добрались мы в пункт назначения Росту через трое суток. Благополучно сдали сопровождаемый груз, который у нас никто так и не проверял. Помылись в местной, подобной преисподней, в которой давно кончились дрова, холодной бане. Согрелись остатками коньяка. Пробивной Фесенко с Лыткиным остатки продуктов, заводские буржуйки и прочий, теперь уже не нужный походный скарб, реализовали местному населению. Вырученные деньги мы добавили к проездным документам и самолётом благополучно добрались до Архангельска, а оттуда в Северодвинск.
— Ну Липовецкий, раздразнил ты своим рассказом наши желудки! — сказал прижимистый Зубков. — Так и быть: придётся из «НЗ» взять припрятанную для особого случая бутылку коньяка и выпить её с вами в эту Новогоднюю ночь.
— Вот это другое дело! — дружно поддержали его обрадованные офицеры. — Подымим чарку благородного напитка совсем как белые люди и тогда с чистой совестью можно ложиться спать. А то стучим костяшками домино по столу: «рыба», «кончил», «встать», «козлы»! Вот и будем целый год потряхивать бородами или ещё хуже красоваться козлиными рогами.
Коньяк, да ещё армянский, без тостов пить нельзя. Офицеры выпили его стоя: за хорошее здоровье, за свои семьи, за тех, кто в море, за свою Родину — одним словом, за жизнь и удачу в уже наступившем Новом году!
Капитан 2 ранга Симак В.Б., назначенный официально командиром корабля, постепенно обосабливаясь и самоутверждаясь, так и не сумел возглавить экипаж. Если раньше, несмотря на грубость он жил и работал среди подводников, то теперь с новым статутом должности, он стал чужим дядькой, с которым лучше не встречаться.
Кочет старпомил и уже покрикивал на офицеров, отворачивая рожу не просыхающую от ежедневных вливаний спиртного. Правда, его никто не боялся и если бы в одно прекрасное время увидели бы его не подвыпившим и трезвым, то удивились бы не на шутку.
Капитан 3 ранга Петров Б., назначенный помощником командира, гулял в отпуске и его должность временно исполнял Першин.
Весна постепенно переходила в тёплое лето. Город Северодвинск прямо бешеными темпами расстраивался и рос вместе с заводом, преображаясь, радовал взгляд чистотой и опрятностью новых домов и улиц.
Женатые офицеры экипажа стремились попасть в число отпускников в летний период. В их поведении и разговорах проскальзывало чувство ожидания этого события, вероятность которого в жизни морского офицера изменялась ежедневно.
Холостяки обзавелись амурными знакомствами с преобладающей женской половиной населения цветущего молодого города. Вечерами их словно «корова языком слизывала» с корабля и они до утра растворялись среди его улиц и домов под покровом Белых ночей Севера.
Сын Липовецкого заметно подрос. На прогулках он тянул отца за палец приговаривая:
— Папа, пойдём в синтетик! Хочу в синтетик!
Уж больно по нраву маленькому Владимиру пришёлся новый магазин под названием «Синтетика».
Светлана вместе с Антоном, как и все, ждали утверждённого командованием своего срока убытия в отпуск. Вася Лыткин в Ленинграде догуливал последние дни вольготного время провождения. При убытии в отпуск на заборе ШМАСа (бывшей военной школы), на длинной сосновой доске он смастерил и установил скворечник. Даже при слабом ветре скворечник раскачивался туда-сюда — ну прямо, как маятник механических часов «ходиков».
— Ничего, — парировал Василий скептические высказывания офицеров о низкой вероятности заселения птичьего дома скворцами. — Ничего! Мой скворец будет моряком. А какой же моряк бывает без качки!?
Действительно, нашёлся таки среди чорноперых певцов отчаянный мореман, который не только там поселился, но и вовсю хозяйничал, добывая в окрестностях корм для вылупившихся птенцов.
— Как поживает твой морской скворец? — вместо приветствия спрашивали у Василия офицеры.
Лыткин вытягивал губы клювиком, взмахивал согнутыми в локтях руками, посвистывал и уже человеческим языком отвечал:
— Шкварчит! Передаёт тебе привет!
Тем временем лодку поставили в плавучий док. По строительным клеткам проложили настилы из досок, сделали переходы и по ним забегали строители. Работы согласно плану модернизации закипели с новой силой. Для обеспечения сварочных работ личного состава экипажа не хватало. А тут ещё командование корабля согласилось вместо рабочих выкрасить цистерны главного балласта своими силами самостоятельно. Вымазанные в краску, чумазые как черти, подводники строями проходили через контроль вооружённых востроглазых охранниц по дороге на ПКЗ и обратно на завод. Электрические лампочки на ПКЗ перегорали довольно часто и моряки, добыв на заводе и припрятав за пазухой робы исправные осветительные колбочки, протаскивали их через КПП.