Официальное заявление

Линд К. А.

Весенние каникулы. Ну, уже оставалось не так уж и много времени.

– Звучит неплохо.

– Отлично. Теперь обсудим, чем ты занимаешься…

Затараторила профессор Майрес, когда телефон Лиз ожил. Она быстро извинилась и выключила звонок. Она разберется с этим после встречи с профессором.

Поговорив минут тридцать про ее работу во время стажировки и проектов, над которыми они усердно работали для ее курсовой работы, Лиз была свободна.

Когда она вышла в холл, она вытащила телефон обратно из сумочки и нажала на пропущенные. Номер был подписан как: «Нэнси – Нью-Йорк

Таймс». Она набрала номер и стала ожидать.

– Алло?

– Алло, Нэнси. Как вы?

– Привет, Лиз. Вторая половина дня выдалась интересной. Как ты поживаешь?
– спросила она.

– Прекрасно, мэм. Я посещаю занятия и работаю над курсовой. Я не дождусь, когда встречусь с вами и после весенних каникул вернусь к работе в «Нью-Йорк Таймс».

Нэнси прочистила горло.

– На самом деле, именно это я с тобой и хотела обсудить.

– График поездок? Я уверена, в понедельник в университете меня отпустят, - сказала ей Лиз.

– К сожалению, Лиз, «Нью-Йорк Таймс» должен прекратить дальнейшую работу с тобой, - сказала Нэнси.

У Лиз перехватило дыхание.

– Извините, мэм, - удалось произнести ей.
– Я не…понимаю.

– После того, как стало известно о ваших отношениях с Конгрессменом Максвеллом, мы были готовы искать другой путь. На самом деле, я боролась за тебя, чтобы ты осталась на лето, потому что я верила, что все затихнет, - сказала Нэнси, после чего вздохнула.

– Но ничего не изменилось. После твоего появления в «Вашингтон Пост», я никак не могу продолжать оправдывать тебе перед своим руководством. Мы не можем допустить, чтобы один из наших журналистов появлялся в новостях.

– Так...что меня увольняют?
– выдохнула она.

– Официально никаких бумаг не было подписано, и у нас был только устный договор, мы просто забираем свое предложение о работе, - пояснила Нэнси.

Опять то же дерьмо.

– Я поняла, - пробормотал она.

– Я прошу прощения за это, Лиз. Я была очень рада поработать с тобой на протяжении года, и этим летом, но у меня связаны руки.

Ее извинения казались искренними. Она не звучала равнодушно, просто решительно. По крайней мере, эту новость ей преподнесла Нэнси, а не кто-то, с кем она ни разу прежде не встречалась.

– Я понимаю, - произнесла Лиз.
– Есть ли что-то, что я могу сделать, чтобы изменить ваше решение…или решение вашего руководства?

– Прости. Думаю, это окончательное решение, - произнесла Нэнси.
– Удачи во всех твоих достижениях. Я знаю, ты что-нибудь найдешь. Твой талант не пропадет.

Что она на это ответила? Она что-то пробормотала, а затем отключила свой телефон. Она не могла продолжать разговаривать с Нэнси про работу, которой у нее никогда больше не будет. Работа ее мечты. Раз, и нету!

За несколько недель, все, во что она вложила столько сил, полностью развалилось. Ни работы. Ни стажировки. Ни редакции. Ни перспектив. Как она докатилась от полного успеха и контроля своей карьеры к полной разрухе? И что ей теперь делать? У нее не было никаких идей. Последние

четыре года пошли насмарку. «Нью-Йорк Таймс» не наймут ее после того, как их решение уже было оглашено, кому захочется с ней работать?

Ей захотелось вернуться домой и узнать, как все исправить. Она не плакала как сегодня утром только потому, что она была в шоке.

Профессор Майрес вышла из кабинета и остановилась, из-за руки, которой Лиз оперялась на дверь.

– О, Лиз, я думала, ты уже ушла.

– Извините. Мне позвонили, - глухо произнесла она.

– Все в порядке.

– Да.

Профессор Майрес прищурилась и снова распахнула двери.

– Присаживайся, Лиз. В чем дело?

Она не казалась сердитой, просто взволнованной.

Лиз знала, ей нужно было сдержаться, но она просто не могла. Все вылилось. Ей нужно было избавиться от натиска проблем, которые на нее навалились. Закончив, Лиз, выдохшись, откинулась на спинку стула.

– Это такое…невезение, - произнесла профессор Майрес, тщательно подбирая слова.
– Я слышала про твои отношения с Конгрессменом, но я не осознавала, что это выльется в такое.

– Ну, никто не осознавал.

Профессор Майрес наклонилась к столу, скрестила руки, и многозначительно посмотрела на Лиз поверх очков.

– Ты очень умная, обаятельная, трудолюбивая молодая девушка. Одна из лучших, с которыми мне доводилось работать. Я не могу понять, что что-то подобное может сдерживать тебя от достижения поставленных целей. Честно говоря, думаю, это возможность увидеть, чего еще ты можешь достичь.

– Что вы имеете в виду?
– осторожно спросила Лиз.

– Ты хочешь быть редактором крупной газеты. Ну, один шанс утрачен. Что теперь ты собираешься делать? Когда одна дверь закрывается, открывается другая, - сказала профессор Майрес.
– Я не собираюсь ставить на тебе крест только потому, что после весенних каникул ты не сможешь поехать в Нью-Йорк, или не дать тебе получить высшее образование в журналистике только потому, что у тебя нет работы журналистом. В жизни есть намного большее, чем твоя работа и карьера. Кто знает. Может, ты найдешь что-нибудь еще, что тебе понравится.

Лиз знала, что это звучало логично, но на ее сердце было слишком тяжело, чтобы проникнуться этим.

– Ты уже сдала GRE [4] ?
– спросила профессор Майрес.

– Да, - сказала она, кивая.

Она сдала высший университетский экзамен в прошлом семестре по просьбе профессора Майрес. В тот момент жизни у нее не было намерения посещать аспирантуру, но баллы были действительны в течение нескольких лет, было бы неплохо иметь такое про запас.

– Если ты заинтересована, возможно, я могла бы сделать пару звонков, и посмотрим, может у меня получится добиться, чтобы тебя приняли в программу для выпускников. Тебе было бы интересно воспользоваться этим в качестве плана Б?

4

GRE - тест для поступления в аспирантуру